Дело в том, что Вася по интеллектуальному развитию прочно застрял в своем охотничье-звероловном отрочестве и непроходимо дремуч, как сибирская тайга. И ведет себя зачастую как непосредственное дитя.
Вот штришок к портрету. Правозащитникам и благородным дамам — не читать!
Как-то наш уникум во время операции зарезал девушку с пояском (она лишь самую малость не подорвала три десятка человек — молниеносная реакция и хладнокровие Васи в буквальном смысле спасли многих людей от гибели). А шахидка оказалась совсем юной. По сути, девчонка еще, но... уже беременна. Когда Глебыч пояс снял, видно стало, что тяжелая.
Вася расчувствовался, слезу пустил. Типа, убил еще не родившегося ребенка, не дал новой жизни прийти в этот гнусный мир... Всхлипнул пару раз, смахнул слезинку, потом воровато оглянулся по сторонам (всех лишних уже эвакуировали — Глебыч работал, заряд неслабый: полтора кило пластита с болтами) и говорит:
— Давай оттарабаним ее, пока теплая. Чего добру пропадать...
Костя говорит, что это деформация детской психики. Потому что Вася — дитя войны. Сразу после училища, со своим неоформленным подростковым мировосприятием он угодил на передовую и восемь лет растет и развивается в режиме «война». А до того вся его детская жизнь прошла в режиме «охота», составляющими которой были оружие, запах пороха, засады-скрадки и звериная кровь. То есть о наличии в мире красивых игрушек, велосипедов, песочниц и детских садов он даже в принципе не подозревает...
Публика в команде продвинутая, парень наш быстренько нахватался всяких словес, но пользы от этого немного, а порой получается даже и во вред. Про «моветон», например, Вася долго думал, что это новая марка ПТУРС (по кривой аналогии с «Метисом» и «Фаготом»), и из-за этого разругался вдрызг с начальником артиллерии, полагая, что тот, скотина этакая, утаивает от него свежую информацию. Я как-то упомянул всуе Тиля Уленшпигеля, так маленький разведчик сразу заинтересовался, из какого он тейпа. А когда выяснилось, кто это такой, Вася долго косился на меня с подозрением: прикалываюсь или как? Короче, местами весело, местами грустно...
— А про геноцид — как?
— Да, это вообще — от винта.
— Ну, то есть — могу, да? Когда захочу, типа. Как я ввернул, а? «Вашей жопе — геноцид»!
— Да без вопросов!
— Ну вот, видишь. А ты говоришь — университет...
Про геноцид Вася узнал этим летом. Сидим у себя в палатке-столовой, братья Подгузные должны минут через пятнадцать обед подать... вдруг выходит по рации Иванов: все бросайте, пулей — в Гудермес. Бегом, бегом, каждая минута дорога!
— Да что ж это за!.. — возмутился расположившийся у окна Петрушин. — Это что же такое творится?!
— Это просто геноцид, — поддержал Костя. — Черт-те что...
— Щас я этому Гене... — буркнул Вася и вышел из палатки.
Петрушин с Костей возмутились по поводу неплановой необходимости мчаться сломя голову к черту на кулички и вынужденного отказа от приема пищи. Вася, пока мы ждали обеда, успел разогнаться буханкой хлеба с банкой тушенки, высосал дежурный сгущ, в принципе был уже отчасти сыт и потому этак вот остро распоряжение не принял. А взор Петрушина, направленный в окно, истолковал по своему.
— Никто там не ссыт, — буркнул Вася, возвратившись в палатку. — И потом, откуда у нас тут Гена? Это че, прикол такой?..
* * *
...В салоне «Нивы» тепло и уютно. За окнами контраст: серо и слякотно. Поздняя осень на Кавказе дюже как нехороша для праздного времяпрепровождения. Когда ты занят напряженной работой (при которой тебе не надо ползать по грязи...), погода и другие неприятные особенности здешнего демисезонья особого значения не имеют. Просто некогда на них отвлекаться.