Я подчиняюсь. Меня быстро обыскивают.
— Всё чисто, — кричит один из них.
— Подойди ко мне, — просит меня коренастый мужчина, сидя на повозке. — Расскажи, что случилось.
Я подошёл и рассказал, что со мной произошло. Как я очнулся и как пришёл сюда, за медальон промолчал.
— Ясно, — мужчина почесал бороду. — Ингор! — позвал он кого-то, и тут же к нам подбежал маленький толстый человечек. — Прикажи, чтобы… Кстати, как тебя зовут — обратились ко мне.
— Дамрар, — ответил я, сказав первое, что мне пришло на ум.
— Прикажи, чтобы Дамрара накормили. Он отправляется с нами, мне сейчас нужны работники, — сказав это, коренастый мужчина устроился удобнее, потеряв ко мне всякий интерес.
Зато этот интерес появился у Ингора. Схватив за рукав, он потянул меня в конец каравана.
— Значит так, — начал он. — Дамрар, тебе повезло, что ты оказался здесь, и нам, кстати, тоже повезло, что ты оказался здесь. Запоминай, Дуглас — хозяин всех этих повозок, весьма уважаемый человек по всей северной Литвинии, как ты смог заметить. Пока будешь работать за небольшую плату, приехав в Квинтон, обоснуешься, а там посмотрим. Я думаю, — он взглянул на мои мышцы, — ты справишься.
Мы подошли почти к последней телеге. Здесь шли люди в простой одежде, видимо, такие же рабочие, как и я теперь. Мне выдали какую-то похлёбку, кусок хлеба и кувшин молока. Как не странно, но похлёбка оказалась вполне съедобной, а хлеб и молоко свежими.
Квинтон оказался хорошо укреплённой крепостью. Я, вместе с Ингором, стояли на огромной стене, которая опоясывала весь город. К счастью мы с ним были в дружеских отношениях, и он, благодарю своим связям, согласился показать мне крепость. Высокие и толстые стены выглядели неприступно. А вдоль стены бродили отряды солдат.
— Это настолько необходимо — спросил я.
За время поездки, которая длилась неделю, мы неплохо поладили. Этот юркий толстячок оказался не так уж прост, как могло показаться на первый взгляд. Он был весьма умён и хитёр, наверное, поэтому Дуглас его так ценил.
— Да, — ответил Ингор. — Нынешнее время вновь неспокойно. Эта стена возвышается на тридцать рук. Ты должен помнить, что высоту мы измеряем в руках, — и вытянул руку. — Право, чуть побольше, чем у меня, но не суть важна. А когда доходит до сотни, то мы называем это сотру́ка. А расстояние в шагах, опять же побольше, чем мои, и сто шагов — это сто́ша…
— Я помню это, — улыбнулся я.
— Ну да. Так вот, когда империя распалась, а двое братьев стали воевать между собой, битвы между королевствами то вспыхивают, то потухают, вот уже на протяжении четырёх столетий. Иногда это бывают мелкие стычки, которые заканчиваются малой кровью, а иногда и целые войны, когда одна из сторон придумывают новый план по захвату соседнего государства. А всё из-за жадности этих чёртовых Кутуни, — он сплюнул.
— Кутуни
— Братья — короли. Кровные узы привели к тому, что никто не знал, кого посадить на престол, ведь они были близнецами. В итоге, после смерти Императора, страна развалилась на части. Братья быстро подобрали под себя мелкие княжества, образовав нынешние государства Ингорэсс и Литвинию.
— Так что, они до сих пор враждуют
— Короли Нет, — Ингор усмехнулся. — Они давно покоятся на том свете. Страны да. Но сейчас началось перемирие, потому что людей уже много погибло, и устал народ от этого, поэтому каждый мужчина ценится сейчас на работе. Говорят, — он понизил голос до шёпота, — что братья так и не обрели покоя, и их души до сих пор блуждают по полю боя.
И тут в моей памяти пролетели какие-то обрывки воспоминаний. Поле битвы, сражающиеся люди, кровь, крики.
— Да ладно тебе, — толстячок хлопнул меня по плечу, увидев моё растерянное выражение лица. — Это же всё просто сказки.
Я криво улыбнулся и продолжил смотреть вдаль, туда, где располагалось королевство Ингорэсс.
— Хм, Ингор
— Да.
— Я вот только что понял, твоё имя и королевство Ингорэсс очень схожи. Ты случайно не их тех краёв — усмехнулся я.
— Тише, — зашикал на меня толстяк. — Тише, тише, не говори такого.
— Не понял.
— Просто здесь не любят тех, кто оттуда, сам понимаешь.
— Ну, тогда сменил бы имя, — шёпотом предложил я.
— Так я и сменил.
— !!
— На самом деле моё имя Аль-Ази, а Ингор я сам взял.
— Но зачем Сам ведь сказал, что здесь не любят чужаков.
— Ты ничего не понимаешь. Видишь ли, здесь есть небольшая хитрость. К примеру, когда я прихожу на рынок и называю себя, то естественно на меня начинают коситься, особенно это не нравится деревенским мужикам. Тогда я, как бы невзначай говорю «Эх, как тяжело носить это имя в родной Литвинии. Сколько приходится терпеть издевательств, унижений и недопонимания». Благодаря этому люди начинают испытывать, как бы, угрызения совести, а у женщин ещё появляется и жалость ко мне, — он усмехнулся. — Ну и стараются утешить, иногда по несколько раз, ты же меня понимаешь, о чём я
Я засмеялся.
— Ну, ты даёшь, Ингор! — я хлопнул его по плечу.
— Да тише ты, — вновь он шикнул на меня.
— А чего же ты тогда боишься — прошептал я.
— Ну, начнём с того, что здесь нет женщин. И потом у этих стражников постоянно чешутся кулаки, — он кивнул в сторону стражи, которая на нас косилась. — А так, как я имею ещё и неплохую наличность, то…
— Понял, понял, — я улыбнулся. — Буду иметь в виду.
— И не забывай.
— Ну, неужели никто не додумался спросить тебя, почему ты не сменишь имя
— А на это я отвечаю, что меня назвали так родители, которые погибли от рук разбойников, и я не меняю имя в дань их памяти.
— Ох, и всё-то ты продумал.
— А как же. Если бы я не был таким, то тяжело пришлось бы Дугласу.
— Думаешь Лично я считаю, что тяжело пришлось бы тебе, а он нашёл бы другого хитреца.
— И то, правда, — Ингор вздохнул.
— Ну, а так с женщиной без жалости и угрызений совести, слабо
— Ха! Видишь ли, есть у меня один плюс, — он похлопал себя по выдающемуся вперёд пузо с довольным выражением лица. — Который женщины ещё не до конца оценили.
— Плюс
— Да, а ты думаешь, что это минус — он усмехнулся. — Вот однажды был случай, когда я ехал…
— «Этого парня можно слушать постоянно, — подумал я, уже не слушая толстяка. — Интересно, когда его женщины „утешают“ он тоже разговаривает»
Но с другой стороны мне было полезно его общество. Из-за потери памяти, я должен был поглощать новые знания с удвоенной силой.
Именно поэтому мы с Ингором так часто болтали, точнее говорил он, а я лишь изредка задавал вопросы и вставлял небольшие замечания.
Этот толстячок рассказывал удивительные истории. О том, как его покидало по свету за сорок с лишним лет, о том, в каких авантюрах он участвовал, и во что они потом вылились. Иногда я даже удивлялся, каким образом ему удавалось оттуда выбраться, ведь Ингор придумывал всё более изощрённые способы побега. Естественно, большинство, если не все, были всего лишь выдумкой, но всё же я многое узнал об окружающем меня мире.
Я узнал историю империи Старой, которая после раскололась надвое. Узнал о пустыне Астония, разделяющую империи, о непроходимых джунглях на юге Литвинии. Об огромной, полуразрушенной стене, тянущейся от Северного до Адурайского морей, полностью окружающей Литвинию от этих самых джунглей. Она была построена так давно, что никто уже и не помнит от чего или от кого именно её возвели.
Также Ингор рассказал мне интересные истории и легенды, одна из которых запомнилась больше остальных. Не знаю почему, просто история о мальчике, посвятившем себя поиску и уничтожению корня Зла показалась мне, хоть и наивной, но какой-то особенной, какой-то близкой мне самому.
— …и вот тогда-то я понял, что это действительно достоинство, которое…
Я снова вернулся в реальность, на стену Квинтона.
— «Надо отдать ему должное, он гордится своими недостатками, и даже научился использовать их в своих целях. Да-а-а, этот парень хитёр, но всё же добродушен, а это его самое большое достоинство, за которое его можно уважать».