Послышались шаги, и Давыдов увидел человека в белом халате, возникшего за спиной. В следующие полчаса ему обрили налысо голову, но, удивительно, оставили бороду. После этого отвели в душ, где полчаса его поливали то холодной, то горячей жутко вонючей водой.
Когда водные процедуры были закончены, ему выдали грубое вафельное полотенце и новую одежду. Илья вытерся и оделся. Серые простые штаны, подпоясанные веревкой, серая нательная рубаха и ботинки.
Неужели всё? Остались последние шаги, и его выведут на казнь. Это последние глотки воздуха.
Илья не хотел в это верить. Это не могло все так закончиться. Так жестоко, глупо и бессмысленно.
Его вели по коридору, когда он внезапно остановился. Ноги дальше не шли. Гвардейцы попытались его спихнуть с места, но Давыдов уперся в пол, словно врос. Трое гвардейцев подхватили его под руки и потащили за собой.
И снова лестница. Его вознесли наверх и поставили. Илья дернулся раз, другой, освобождаясь от объятий гвардейцев.
– Я сам! – проревел он.
Последние шаги. Его больше никто не поддерживал, больше никто не держал. Он вошел в большую белую комнату, одну из стен которой заменяло окно. Возле него стоял знакомый Магистр Крот. На появление Давыдова он даже не повернулся.
Илья ничего не понимал, остановился на пороге. Его подтолкнули вперед, и он приблизился к Кроту.
Теперь стало ясно, что он на закрытой смотровой площадке. Из окна открывался вид на площадь, заполненную народом, по центру которой находилось лобное место, огромный деревянный помост с гильотиной. Смотровая площадка располагалась справа от места казни, которую можно было рассмотреть в мельчайших подробностях.
Возле гильотины стоял Магистр Ульрих Череп в белом балахоне с откинутым капюшоном. На его руках были черные перчатки, а на груди висела золотая цепь с солнечным диском.
По ступенькам в сопровождении двух гвардейцев поднялся Магистр Серж Рыжий. С его появлением включились огромные экраны, расположенные по обе стороны от лобного места.
Толпа завыла, затрубила, пришла в движение. Люди неистовствовали. Они чувствовали скорую кровь, и это чувство пьянило их.
– Сегодня казнят не только тебя, а также всех твоих приспешников. Люди должны быть сыты, удовлетворены, – тихо произнес Магистр Крот, но Илья услышал его.
Он не понимал, если ему суждено умереть, то что он делает на смотровой площадке, ведь его место на помосте возле гильотины. Может, Крот решил прочитать ему последние наставления. Да пошел он, пусть засунет их себе в задницу. Давыдов не знал, как так получилось, что у него теперь другое лицо. Но он ничего преступного не сделал. Его совесть чиста. Жил тихо, в свое удовольствие. Никому не вредил, впрочем, и добра особого не совершал. Серая неприметная жизнь. Может, и правда он заслужил смерть.
Площадь, охваченная жаждой крови, взорвалась криками. Это на лобном месте появился первый осужденный. Он шел, с трудом переступая с ноги на ногу. Обритая налысо голова опущена вниз. Каждое движение выдавало в нем уставшего, убитого человека.
Давыдов уставился на новое действующее лицо с жадностью. Что-то казалось ему знакомым в движениях этого человека. А когда на большом экране появилось крупно лицо приговоренного, то Илья тут же узнал его. Именно это лицо смотрело на него из зеркала.
Магистр Серж Рыжий заговорил, и голос его разнесся над площадью, усиленный сотнями динамиков.
– Виновный перед человечеством, перед народом королевства Поргус кровавый диктатор Имран сегодня предстает перед вами, чтобы ответить за все свои преступления. Десятилетиями вы дрожали перед одним лишь его именем, теперь же настала пора дрожать ему перед вашим гневом. Узрите, люди славного королевства Поргус, вашего бывшего короля Имрана, прозванного Кровавым.
Толпа взревела.
Крот обернулся и впился взглядом в Давыдова.
Илья не дрогнул. Он смело смотрел в глаза своего палача.
– Ты хочешь спросить, что здесь происходит. Хороший вопрос, – заговорил Крот. – Тебе выпал уникальный шанс увидеть собственную казнь, Имран. Смерть для такого, как ты, слишком легкий выход. Но, к сожалению, народ не примет другого наказания. После долгих кровавых лет народ жаждет увидеть возмездие своими глазами. Но мы, твои палачи, хотим, чтобы ты вдоволь испил чашу страданий. Ты должен отплатить болью за все, что сделал в своей жестокой жизни. Поэтому, Имран, сейчас под ножом гильотины другой примет смерть. Не бойся, этот человек такой же кровавый упырь, как и ты. Его лицо исправлено под твое. Так что все видят тебя. Тебя же ждет ссылка в самую гнусную вонючую дыру. На каторгу. Но сначала ты увидишь свою смерть, Имран Кровавый. Потому что с этой минуты твое имя Джек Клеймёный.
Взвизгнула сталь.
Упал нож.
Покатилась голова.
Толпа сыто взревела.
Король Имран Кровавый расстался с жизнью.
Началась новая жизнь.
Глава 3. Джек Клеймёный
Илья не мог забыть, как упал нож, и голова полетела с плахи. Кровь, море крови, которой так возрадовалась толпа. На экранах показалась крупно голова казненного с выпученными глазами, вываленным из раззявленной пасти языком и подрагивающими губами. Люди ликовали. А Илья не мог оторвать глаз от экрана. На месте этого несчастного должен был быть он. И вот теперь, когда эта участь его миновала, на Давыдова напало странное оцепенение. Он не мог говорить, не мог пошевелиться, только шумно дышал, словно вытащенная на берег рыба.
– Смотри внимательно, Джек. Запомни это лицо. Пусть оно преследует тебя по ночам. Пусть не дает тебе ни минуты покоя.
Магистр Крот обернулся и пристально посмотрел на Давыдова.
– Это наш последний разговор, Джек. Больше мы никогда не увидимся. Ты еще жив. И вероятно, проживешь еще некоторое время. Но очень мало. И каждый день твой последующий будет наполнен страданиями. Я очень на это надеюсь. И хочу верить, что ты будешь вспоминать замученную тобой несчастную Эльзу.
Кто такая Эльза? О чем говорит этот странный человек? Давыдов не знал, но решил, что не будет больше выставлять себя дураком. Лучше молчать и впитывать в себя информацию, потом из этих крупиц он сможет воссоздать истинную картину мироздания. А пока надо быть благодарным за то, что еще дышишь и видишь.
– Уведите эту мразь! – приказал Магистр Крот.
На плечо Ильи опустилась рука гвардейца. Его развернули и снова повели. Ему оставалось только покорно переставлять ноги и разглядывать красную спину служаки. Стражники выполняли свою работу молча, но Давыдов чувствовал ненависть, которую они источали. Они шли рядом с человеком, которого мечтали убить, но при этом ничего не могли сделать. Они должны были охранять его жизнь и ненавидели себя за это.
Илья думал, что ему предстоит путь вниз, назад в каменную дыру, но он ошибался. Они прошли по коридору, спустились вниз и вышли во двор, где ему на голову надели мешок. Больше он ничего не видел. Но почувствовал, как его посадили в какое-то кресло, хлопнула дверь, и машина завибрировала, словно оторвалась от земли. Послышался шум. Они явно полетели.
В мешке все по-другому. Можно легко потерять связь с реальностью. Он не сразу сообразил считать секунды, чтобы узнать, как долго они летят. Когда машина опустилась и заглох шум винтов, он насчитал сорок минут. Значит, для ровного счета их путь занял где-то час.
Его выволокли из машины, стянули мешок. Свет больно резанул по глазам. Ему не дали опомниться и куда-то поволокли. Когда зрение настроилось, он увидел пыльный двор, окруженный кирпичными стенами, и две пулеметные вышки, на которых виднелись солдаты. Вероятно, какая-то военная база. Впереди показалось трехэтажное здание из белого камня с крыльцом, возле которого стояли двое солдат в серой поношенной форме. В сопровождении гвардейцев Илья поднялся по ступенькам. Дверь перед ним открылась, и он вошел внутрь.
Давыдов оказался в сером казарменном помещении, в котором угадывался приемный покой. Здесь его ждал новый караул – трое солдат и офицер. Гвардейцы остановились. Один из них подошел к офицеру, протянул ему планшет. Тот мельком взглянул на экран, кивнул удовлетворительно и приложил руку. После этого гвардеец потерял интерес и к солдатам, и к заключенному, и направился на выход. За ним последовали остальные. Солдаты окружили Илью. Офицер презрительно посмотрел на него и, не сказав ни слова, направился вглубь здания.