- А интересно получится, кстати, - думает вслух прислатый (не ошибка, специально) из Москвы Савин.
- Надо разработать, точные наметки к операции, - умничает Онищук, наш новоявленный старлей.
- Товарищ Семенов, а вы что скажете? - интересуюсь мнением убивца широкого профиля.
- Все- таки, войсковые операции мой юный друг, не моя специальность, у нас принципы диаметрально противоположные. Малолюдством, да исподтишка, молча и бесшумно, наносим максимальный вред, и так же безмолвно линяем. Но мне кажется, что ваша затея интересная, но надо над ней хорошо поработать.
- Елисеев, что вы скажете, как начальник особого отдела, что вы можете предложить?
- Первым делом, конечно, предлагаю молчать. Все, о чем говорилось тут, тут и должно остаться. Обнаружу, что кто-то болтлив, лично расстреляю, не посмотрю на заслуги, из-за болтливости и расхлябанности, отсутствия бдительности и шапозакидательства немцы прут вглубь нашей родины. А меня страна и партия, народ и правительство, поставили пресекать все эти вещи. - внезапно забдил безопасник.
Да, точно Елисеев прав.
- Все, все свободны. Абдиев вместе с Прибыловым и Ивашиным заняться экранированием танков, противник знает о наличии у нас танков и готов к отражению танковой атаки. Поэтому, всеми правдами и неправдами нарастить броню, на БТ и Т-26 вдвойне, на остальные сколько сможете. Онищук, найти в окрестностях разбитые танки, и притащить их танкистам, им необходим металл, для экранирования танков. (обалдеть, а ГКО выпустил через два (20 июля 1941) постановление "Об экранировке легких танков и о бронировании тракторов")
Все разошлись, но почему-то рядом остался Семенов:
- Товарищ Семенов, вы чего-то хотели?
- Послушай капитан, меня тут по вашему требованию Москва оставила на две недели, так?
- Да Романыч, что бы вы чуть-чуть понатаскали наших ребят.
- И когда я должен приступить к делу?
- Да хоть сегодня.
- Ну тогда, через пятнадцать минут, присылай на эту поляну два взвода красноармейцев и Выквана. С одним взводом буду работать я, с вторым Выкван, он душегуб очень приличный. Даже финны, во время "Зимней" войны прозвали его "бесшумная узкоглазая смерть", так что у тебя два хороших учителя.
- Хорошо Романыч, - и я поскакал, распоряжаться, буквально через десять минут на полянке стояло два взвода наших бойцов, ну и Кузнецов тоже (Выкван Эттувьевич). Ребятки обрадовались, что их от постройки землянок освободили, но не думаю, что их тут ждет курорт.
Так получилось, что к нам попал диверсант высокого полета, майор госбезопасности Семенов, а в наших условиях его опыт бесценен. Потому пришлось нам запрашивать наркомат, и просить разрешения оставить этого бандюгу (для немцев, он реально бадюган) у нас. Не на долго, всего на две недели, пусть парней поднатаскает, диверсанты в тылу врага - лишними не бывают.
Онищук, со товарищи, ушли искать танки, их много стояло в тот горестный для СССР год, по обочинам, у мостов, да и просто в чистом поле. Прибыловцы, весело, с огоньком (автогеном) наваривают на танки остатки найденного неподалеку "покойного" Т-26. Его наши бросили при отходе, танчик потасканный ему лет десять, да и мотор у него накрылся, потому и бросили. А нам на нем не гонки по пересеченной местности устраивать, нам от него тупо металл нужен, кот и подобрали.
Пусть Т-26, и не КВ, но хоть на немного улучшит защиту танков, БТ-шкам и Т-26-ым много не надо, у них же противопульное бронирование. Прибылов придумал, как чуть более обезопасить люк мехвода в БТ, они перед люком приварили толстенный железный лист, сзади приварили еще и упоры. Красоту танка, конечно, нарушили, не БТ, а какой-то носорог или рыба-молот получились. Но нам сильно эстетичность танков как бы не очень нужна, нам важней безопасность. В результате БТ стал примерно таким:
Да в эстетике танк потерял, и похож теперь БТ-7 на себя дотюнингового, как пузатый дядька на себя молодого и юного. Зато теперь противотанкисты противника, не так страшны, как раньше. И гусянки немного прикрыты, и "колотушки" не страшны, пусть слабое, но противоснарядное бронирование. С таким можно и на Т-III поохотится, у того с маневром-то швах, шкаф на роликах он.
Похвалил Прибылова, молодец, ведь проявил креатив во всю ивановскую, если уж быть последовательным, то Прибылов проявил креатив во всю прибыловскую. Пока мы трындели с инженером, и обсуждали его твАрение, появился Онищук. Петруха стал делать какие-то непонятные знаки, руками, не поняв, чего же от меня он хочет, я подошел к нему и спрашиваю:
- Петровский, что с тобой?
- Товарищ капитан, мы в лесу нашли клад, какая-то танковая часть РККА, дошла от границы до этих мест, и в лесу танкисты запрятали свои машины, дальше видимо ушли налегке.
- И что, в каком состоянии машины, тьфу, то есть танки, и что за танки, опять тачанки типа БТ или Т-26?
- Нет, командир, там три Т-28, пять Т-34, ну и как же без Т-26, да еще пять Т-26-ых.
- И что они их не испортили?
- Да нет вроде, даже пулеметы не сняты, тильки горючохо нема, воны як горючка кончилась, так и пишлы до ридненькой Радянской власти, - говорит, от состояния аффекта переходя на ридную мову.
- Тогда, берешь Прибылова, человек двадцать архаровцев, грузовик с горючкой, Нечипоренку с БТ-шками (ну для буксиру) и вперед. Одна гусеница там, другая здесь.
Во всю ивановскую (черт, онищуковскую) Петрильо кричит и сзывает: Прибылова, Нечипоренку и других. Минут через пятнадцать бронетабор чадя двигателями БТ и немецкого MAN, уходят за добычей.
Тут мимо проходят взмыленные Романычем два взвода, которые думали вместо рытья землянок побакланить, а Семенов им тренировкой все силы отбил. Смотрю на часы, время обеда, пора подкрепится, схожу-ка я на обед, подхватываю Хельмута любезничавшего с Глафирой (интернациональных романов тут нам не хватало) и вдвоем идем на обед.
Не скрою, у всех какой-то болезненный интерес к нашим немцам, вроде немцы, вроде с Германии, а воюют вместе с нами, против гитлеровцев. Потому не только Глафира, даже бойцы интересуются немцами, ну да ладно, зато у бойцов к немцам другой интерес, а у Глафиры к Хельмуту (ну и наоборот тоже), совсем другой интерес.
Бойцы сержанта Хмельченко (ну который фортификатор из крепости) построили хорошую солдатскую столовую. Врыли столбы в землю, покрыли все ветвями (хвойными и лиственными вперемешку), соорудили из пеньков и попиленных вдоль, бревен скамьи и длинные столы. Нормальная такая трапезная получилась, зовут, все братва, кушать покомфортней подано! Повара наварили кондёра (график блюдей утверждает Маша), и мы с Хельмутом сели среди бойцов немецкой нации. Поначалу немцы чувствовали себя виноватыми, и какими- то чужими что ли. Но время прошло, ребятки поучаствовали в бою, появилось чувство локтя с бойцами из других взводов (не немцев), и сейчас пацаны гогоча (как и любые другие парни в их возрасте) что-то обсуждали. Хельмут стал переводить, оказывается немецкие бойцы войск НКВД, обсуждали одного из своих товарищей. Тот при команде немецкого офицера об отступлении, по привычке собрался выполнять приказ, пока его сотоварищи, не напомнили, что теперь офицеры, по другую сторону баррикад. Вот что делает привычка вбитая армией.
И так весело беседуя, обсуждая Эберхардта Штирнера (так звали этого бойца) мы пообедали кондёром, так как место новое и обед был сварганен с бухты-барахты, потому и блюдо на обед было одно, зато сразу второе, и вдоволь. Только стал выходить из-за стола, переговариваясь с Хельмутом, как появился Никодимов (ну который снайпер).