— Ну все, товарищи немцы, приехали. Теперь пешочком топать придется. Тут не далеко, всего пяток километров.
Народ стал выбираться из прохладного салона автобуса. На улице стояла не просто чудовищная жара, а настоящее адово пекло. Впрочем какая же здесь "улица"? Здесь поле. Чистое поле. Ни деревца, ни кустика. Ничего. Только бесконечное донское поле. Лишь где-то на горизонте виднелась тонкая линия лесополосы. Пока я стоял любуясь несколько однообразным пейзажем, водитель автобуса открыл багажное отделение и теперь мои товарищи резво вытаскивали огромные сумки, со всей возможной почтительностью складируя их на обочину дороги. А вдалеке, весело поблескивая свежевымытыми боками пылил по извилистой грунтовке белый "Пазик".
Лейтенант махнул рукой в сторону маленького автобусика:
— Товарищи немцы! А это за вами!
Видать сильно понравилось служивому выражение "Товарищи немцы". Впрочем этот милиционер далеко не первый, кто так нас называет. Привыкли уже.
После прибытия в киношный лагерь наше дремотное, тягучее состояние мгновенно улетучилось.
Быстро разбили палатку, побросали внутрь свои баулы. Я было затеял перекур. Но герр лейтенант Классен грозно насупив брови, суровым тоном истинного арийца немедленно приказал переодеваться в форму и строиться перед палаткой.
Я жалобно заныл:
— Колёк! Давай передохнем, водички попьем…
— Унтер-офицер Пройсс! С этого момента никаких "Кольков"! Приказываю: через пятнадцать минут твоё отделение в полной выкладке должно стоять перед палаткой. Держа паспорта наготове. Пойдем получать оружие, ну а потом нам смотр киношники устроят. Приказ понятен?
Я вытянулся в уставной строевой стойке вермахта, безуспешно "щелкнул" отсутствующими каблуками кроссовок.
— Приказ понятен, герр лейтенант.
В пятнадцать минут отделение конечно не уложилось. Двое молодых солдат как всегда напутали с амуницией и мне лично, с помощью двух ветеранов пришлось распутывать их ремни и вешать всякие фляги и лопатки на места где они и должны были находиться по Уставу.
Через полчаса два отделения стояли шеренгой посередине лагеря под немилосердно палящем солнцем.
Герр лейтенант важно прохаживался перед строем, пристально выискивал малейшие недостатки в амуниции и обмундировании совершенно мокрых от пота солдат. Так ни к чему и не придравшись Классен удовлетворенно кивнул и рявкнул по немецки:
— Взвод! В походный порядок — становись! Правое плечо вперед — марш!
И мы, еле волоча от жары ноги, зашагали к мосфильмовской "Газели" стоявшей совсем недалеко от нас. Знакомые мне по московским мероприятиям усатые охранники быстро собрали наши паспорта и выдали оружие. Как всегда грозно напоминая нам об ответственности за утерю или порчу казенных стволов, вплоть до лишения свободы сроком до двух лет. Собственно выданное нам оружие, как таковым не являлось. Когда-то давным давно винтовки и "МП40" действительно были грозным боевым оружием. Но сейчас на каждой единице выданного нам вооружения стояло клеймо "СХП". То есть стреляющее холостыми патронами. Винтовки, автоматы еще в советское время были переделаны исключительно под холостой патрон. В стволы вставлены перемычки, а само оружие приспособлено под использование современных холостых патронов. Но внешний вид стрелковки не изменился. Вот только два выданных пулемета "МГ34" совершенно не стреляли, так как являлись макетами массо-габаритными. Настоящие немецкие пулеметы, но увы с намертво заваренными внутренностями. Даже затворы не двигались.
Получив как командир отделения свой законный автомат, я отщёлкнул магазин, заглянул в казенник. Ну так и есть! Полно песка, комков засохшей смазки, и прочего мусора. Только сигаретных окурков для полного счастья не хватает. После предыдущих съемок даже не почистили, но к этому я уже давно привык. Как свободное время наступит, так всё приведем в порядок! Но свободное время наступило только поздним вечером. Сперва мы показали киношникам товар лицом. В смысле провели смотр строя и песни. Только без песен. Режиссер, вполне нормальный дядька с густой бородой и здоровенным пивным животом остался крайне доволен увиденным. Его помощники, или как они там правильно называются, "ассистенты" что ли, так вообще при виде строя "настоящих немцев" впали в бурный восторг. Сразу полезли к нам фотографироваться. Напялили на себя каски и держа, как крутые техасские рейнджеры винтовки поперек груди минут пять щелкали друг-друга мобильными телефонами.
Я сперва удивился их поведению, вроде же народ киношный, должны были не раз наблюдать всё это адское шапито. Но оказалось, что съемочная группа ранее снимала какой-то слезоточивый сериал и документальное кино про Чехова нашего Антона Павловича. Посмотрим как они справятся с военной тематикой. Опыта то подобных съемок у них же нет! Опыта не было, а вот энтузиазма было хоть отбавляй. Этот энтузиазм киношники немедленно выплеснули на нас. Режиссер толкнул бравурную речь, о том, что всё у нас получиться, несмотря на мизерный бюджет проекта и немедленно отправил нас вперед по дороге. Там уже были расставлены камеры, на обочинах громоздилась совершенно непонятная аппаратура, на земле стояли здоровенные мониторы в металлических корпусах, прикрытые большими черными зонтами.
Вокруг всего этого крутились несколько взмыленных мужиков во главе с режиссером. Я все выискивал взглядом девушку с "хлопушкой". Ту самую, что: "Кадр пять, дубль два". Но никакой девушки не обнаружил. Лишь патлатый парень в модных солнцезащитных очках махнул нам рукой:
— Идите вперед по дороге! Команду дадим — возвращайтесь обратно.
Герр лейтенант несколько растерянным голосом спросил:
— А как вы нам команду подадите?
— По рации! Как же еще!
— Так раций вы не выдали!
Минут на десять в лагере воцарилась суматоха. Но как-то неожиданно все успокоилось и нам торжественно вручили три дешевые радиостанции в оранжевых корпусах. Дальность приема полтора километра по полю. Пятиклассники на страйкболе и то приличнее "говорилки" используют. Знали бы, свои взяли. Но что сейчас жалеть.
Наконец взвод тяжело топая сапогами, зашагал по пыльной дороге.
Мы с Мишкой дышали в затылок герру лейтенанту, а за нами в походной колонне двигались наши отделения.
Ходили мы туда-сюда по дороге часа три. Я в своем кители из толстого солдатского сукна и в таких же штанах был совершенно мокрый. Бритая шея абсолютно не защищенная пилоткой от нестерпимо палящего солнца обгорела. Постоянно хотелось пить и каждый раз по возвращению в лагерь взвод дружно устремлялся на водопой.
Наконец режиссер сжалился над нами и солдаты ввалившись гурьбой в палатку с трудом сняли с себя амуницию, побросав её куда попало. Мгновенно мы повалились на землю и предались благословленному отдыху. Я периодически, под оглушающий хохот ребят посылал к чертовой бабушке Классена, который донимал меня всякими смешными распоряжениями. Типо того, что мне необходимо немедленно отправиться пешком в расположение штаба Шестой Армии и предъявить требование местному казначею на получение денежного довольствия. Причем получать нужно рейхсмарки, но с учетом современного курса евро.
Отдохнув и насмеявшись вдоволь мы занялись чисткой оружия. А после ужина сопровождаемого незыблемыми "наркомовскими" ста граммами взвод начал подготовку к отбою. Она заключалось в расползании личного состава по съемочной площадке и трепу со всеми встречными. Я же никуда не пошёл, уютно устроился на раскладушке и мгновенно отрубился.
Несмотря на то, что в течение ночи внутри палатки происходило постоянное брожение народа, сопровождаемое характерным позвякиванием стаканов, выспался я хорошо. Встал по сигналу мобильника ровно в шесть часов. Вылез из палатки на свежий воздух, по пути аккуратно перешагивая через лежащие в живописном беспорядке тела. Ну, сейчас я вам устрою, райскую феерию! Будете знать, как полуночничать и безобразия нарушать! Быстро приведя себя в порядок, зашел в палатку, набрал полные легкие воздуха и дико заорал: