В XX веке мормонская церковь отправила несколько хорошо оснащенных археологических экспедиций в Мексику и Центральную Америку, чтобы подтвердить легенды путем раскопок. Несмотря на ценные научные результаты, экспедиции создали трудности для ученых, которые получили очевидные опровержения мормонского взгляда на историю. В итоге одни отказались от мормонской веры, другие были отлучены.
Царство майя, которое протянулось от юга Мексики до Гондураса, казалось, заканчивалось в Копане. Огромные горные пространства, покрытые джунглями к востоку от Копана, особенно в Москитии, были настолько неприветливыми и опасными, что исследований там проводилось очень мало, а археологических раскопок – еще меньше. К востоку от Копана были обнаружены свидетельства о наличии других (не майяских) доколумбовых культур, но представление об этих исчезнувших обществах было смутным, они оставались плохо изученными. Трудно было понять, как далеко на юг и восток от Копана распространялось майяское влияние. В этом вакууме распространялись волнующие слухи о еще более крупных и богатых городах (майяских или каких-то других), скрытых в непроходимых джунглях. Эти истории привлекали как археологов, так и охотников за сокровищами.
К концу XX века истории и слухи слились в легенду о священном запретном городе Сьюдад-Бланка, богатом культурными сокровищами, – городе, который еще предстоит открыть. Название, возможно, было дано индейцами печ (или пая), обитающими в Москитии; антропологи записали рассказанную информаторами из числа индейцев печ историю о Kaha Kamasa – «Белом доме», который находится за горным перевалом, у истоков двух рек. Одни индейцы описывали его как убежище, куда их шаманы уходили от испанцев, чтобы пропасть там навсегда. Другие утверждали, что испанцы действительно проникли в Белый город, но были прокляты богами и умерли или навсегда исчезли в лесу. Были также индейские предания о городе с трагической судьбой, пострадавшем от нескольких катастроф: видя, что боги сердятся на них, жители покинули город. С тех пор он навечно стал запретным местом, и любой, кто войдет в него, умрет от болезни или будет убит дьяволом. Существовали и американские версии легенды: исследователи, землепроходцы и первые авиаторы говорили, что видели известковые стены разрушенного города, мелькавшие за плотной листвой джунглей где-то в центральной Москитии. Вполне вероятно, что эти истории – местные, испанские, американские – вместе образовали основу легенды о Белом городе или обезьяньем боге.
Многие исследователи проникали в дождевые леса Центральной Америки после открытий Стефенса, но почти никто не отваживался посещать опасную Москитию. В 1920-х годах люксембургский этнолог Эдуард Конземиус стал одним из первых европейцев, исследовавших ее. Он отправился в путешествие на долбленом каноэ по реке Платано. По сообщению самого Конземиуса, во время своих странствий он слышал историю об «обширных руинах, обнаруженных добытчиком каучука 20 или 25 лет назад, когда он потерялся в лесу между реками Платано и Паулайя. Этот человек дал фантастическое описание виденного им. То были руины очень крупного города с домами из камня, похожего на мрамор, окруженного высокой стеной из такого же материала». Но вскоре после того, как добытчик поведал о своей находке, он исчез. Как сказал Конземиусу один индеец, «дьявол убил его за то, что он осмелился появиться в запретном месте». Конземиус попытался нанять проводника, намереваясь проникнуть в Белый город, но индейцы уверяли, что не знают дороги, опасаясь (как ему потом сказали), что, раскрыв местонахождение города, они умрут.
В начале 1930-х годов крепнущая легенда привлекла внимание американских археологов и крупных научных учреждений, которые считали не только возможным, но и весьма вероятным, что в неисследованных горных джунглях, вдоль границы майяских владений, могут находиться остатки города или даже потерянной цивилизации. Все это могло быть связано как с майя, так и с совершенно неизвестным народом.
В начале 1930-х годов Смитсоновский отдел Американского этнологического института отправил профессиональную археологическую экспедицию для обследования территории к востоку от Копана, чтобы установить, добрались ли майя до непроходимых зарослей Москитии. Уильям Дункан Стронг был ученым, опередившим свое время: тихим, осторожным, склонным к скрупулезной работе, нерасположенным к рекламе и публичности. Он одним из первых установил, что Москитию населял древний неизвестный народ – не майя. В 1933 году Стронг пять месяцев провел в Гондурасе, поднявшись на своем долбленом каноэ по реке Патука и ее притокам. Он вел иллюстрированный дневник, который сохранился в Смитсоновской коллекции, – полный подробностей, со множеством рисунков птиц, артефактов и ландшафтов.
Стронг нашел крупные археологические объекты, тщательно описал их и зарисовал, а также провел несколько экспериментальных раскопок. Среди его находок – курганы Флореста, древние города Ванкибила и Доскебрадас, а также объект Брауна. Путешествие Стронга сопровождалось приключениями, во время одного из которых ему отстрелили палец. (Точные обстоятельства происшествия неясны: возможно, выстрел случайно произвел сам Стронг.) Ему пришлось сражаться с такими препятствиями, как вечные дожди, ядовитые змеи и густые джунгли.
Стронг сразу же понял, что города не относятся к майяской цивилизации. Майя строили из камня, в этом же регионе существовала особая высокоразвитая культура, представители которой возводили земляные насыпи, – культура, прежде неизвестная. Открытия Стронга ясно показали, что Москития не являлась частью майяского царства, но при этом породили больше вопросов, чем дали ответов. Что это был за народ, откуда он пришел, почему о нем до сих пор не имелось никаких сведений? Как этим людям удавалось выживать и заниматься сельским хозяйством в такой враждебной среде, среди джунглей? Какими были их отношения с могущественным соседом – империей майя? Еще одной загадкой были земляные сооружения. Для чего они служили? Являлись ли они зданиями, местами захоронений или чем-то еще?
Стронг открыл много других древних чудес, но до него по-прежнему доходили истории о самых грандиозных развалинах – Белом городе. Однако ученый считал их красивой легендой. Сидя на берегу реки Тинто, он услышал от одного из местных жителей предание, которое занес в свой дневник, дав записи название «Запретный город».
Этот город, писал Стронг, расположен на берегах озера, высоко в горах, на севере; его белые стены окружены рощами апельсиновых, лимонных и банановых деревьев. Тот, кто сорвет запретный фрукт, навсегда потеряется в горах. «Так гласит легенда, – читаем мы в дневнике Стронга, – но лучше поступить так же, как отец моего собеседника: двигаться вверх по реке, пока она не превратится в ручеек среди темных камней и леса, а потом повернуть назад. Город останется где-то там, впереди, как Сьюдад-Бланка, – „запретный плод“, вероятно, долго будет приманкой для любопытствующих».
Все эти слухи, легенды и истории подготовили следующую фазу исследований. На поиски потерянного города продолжали отправляться экспедиции, одержимых участников которых ждала печальная судьба, но одновременно в этой области начались серьезные раскопки. И то и другое впоследствии поспособствовало раскрытию тайны Белого города.
Глава 4
Страна жестоких джунглей на почти неприступных горных хребтах
На сцене появляется Джордж Густав Хей. Отец Хея сделал состояние, продав свой нефтяной бизнес Джону Д. Рокфеллеру, а его сын умножил отцовское богатство, став инвестиционным банкиром в Нью-Йорке. Но Хей интересовался не только финансами. В 1897 году, вскоре после окончания колледжа, он работал в Аризоне, где встретился с индианкой, жевавшей замечательную рубаху своего мужа, «чтобы убить вшей». Повинуясь внезапному порыву, Хей купил завшивленную рубаху.
С этого замшевого одеяния началась история одного из самых ненасытных коллекционеров в истории Америки. Хей без удержу покупал все, что имело отношение к коренным американцам, и в конце концов собрал коллекцию, насчитывавшую миллион экспонатов. В 1916 году он основал Музей американских индейцев на Бродвее в Нью-Йорке, где и разместил свое собрание. (В 1990 году музей переехал в Вашингтон, округ Колумбия, и стал частью Смитсоновского института.)