Оперативные тайны - Ильичёв Валерий Аркадьевич

Истоки.

( Вместо предисловия)

В февральский вечер 1911 года Петр Аркадьевич Столыпин нервно расхаживал по кабинету, находясь в крайней степени раздражения. Его вывела из равновесия встреча с бывшим премьер-министром Витте. Тот потребовал в очередной раз привлечь к ответственности лиц, причастных к покушению на его жизнь в январе 1907 года. Петр Аркадьевич в резкой форме возразил, что не будет заниматься давно выясненным делом, так как единственный виновник Казанцев убит своими соратниками эсерами за тайное сотрудничество с полицией.

Но Витте требовал выяснить роль сотрудников охранного отделения, которые, по его мнению, организовали покушение из ненависти к его либеральным взглядам и вручили бомбу своему осведомителю Казанцеву. Всю ответственность за покушение Витте возлагал на начальника отделения охранки полковника Климовича, непосредственно руководящего деятельностью этого агента.

Дело было довольно грязное, и возвращаться к нему через четыре года Столыпин не желал. Слишком уж громким мог получиться скандал. При утренней беседе с Витте он вновь утверждал, что тайный сотрудник охранки Казанцев совершил покушение на Витте по личной инициативе без участия своих кураторов из охранного отделения.

В ответ обычно сдержанный Витте в запальчивости возразил:

– Разве вы не знаете, что председатель «Русского народа» Дубровин, тесно связанный с охранкой, давал указания разведать детальный план моего дома? При этом он ссылался на пожелания покончить со мной людей, приближенных к августейшей особе. И вы только подтверждаете мои подозрения, препятствуя ходу сенаторского расследования по изобличению и преданию суду истинных виновников совершённого на меня покушения.

Эти слова сильно задели Столыпина, и он дал резкую отповедь человеку, который вместо активного участия в государственных делах, ворошит свои давние обиды. В острой словесной перепалке и без того прохладные отношения с Витте окончательно были испорчены. Впрочем, Петр Аркадьевич привык к неприятию и злобным нападкам со всех сторон. Его одинаково ненавидели как революционеры, так и консерваторы, не желавшие допустить в стране реформ.

Столыпин перестал ходить по кабинету и присел в кресло. Он был раздражен от необходимости скрывать правду о причастности сотрудников охранного отделения к покушению на Витте. Несомненно, полковник Климович знал и способствовал готовящемуся преступлению. Но Столыпин как премьер-министр не мог допустить компрометацию полиции, ведущей непримиримую борьбу с террористами. А недальновидный, по его мнению, Витте из личной обиды требовал отказаться от услуг тайной агентуры, с помощью которой разрушаются планы террористов и обеспечиваются условия для успешного преобразования России.

Столыпин хорошо помнил, как в Государственной Думе в феврале 1909 года он на примере дела Азефа доказывал необходимость агентурной разведки. Тогда ему удалось убедить депутатов, что Азеф никогда не подталкивал революционеров к террористическим актам, а, наоборот, постоянно срывал их планы. Сообщенные им сведения помогли предотвратить ряд покушений на важных чиновников, в том числе на Николая II и его семью во время следования на поезде. Польза от деятельности Азефа выглядела несомненной и перевешивала нанесённый им вред.

Любой здравомыслящий человек, по мнению премьер-министра, должен понимать, что, копаясь в грязи, невозможно не испачкаться. Для достижения святых целей приходится допускать совершение тайной агентурой действий, противоречащих закону. Иначе невозможно завоевать доверие бомбистов, не щадящих ни себя, ни сановников.

И всё же Столыпина беспокоили грубые промахи, допущенные сотрудниками охранного отделения. Так, закончилась катастрофой вербовка члена партии эсеров-максималистов Рысса. Арестованный за убийство и экспроприацию он дал согласие на секретное сотрудничество. Ему был организован побег. Но Рысс повел двойную игру. Он скрыл подготовку взрыва в Аптекарском переулке и нападения в Фонарном переулке с целью захвата денег, перевозимых из таможни в казначейство. В результате революционерам удалось захватить 368 тысяч рублей. Погибла охрана и множество безвинных людей, случайно оказавшихся рядом.

Была еще одна полицейская неудача. В декабре 1909 года состоящий в агентурной сети Петров во время встречи на конспиративной квартире на Астраханской улице взорвал своего куратора начальника охранного отделения Карпова. После этих крупных провалов Столыпин не мог допустить разглашения сведений об участии полиции в покушении на Витте.

На практике он неоднократно убеждался, что поступил правильно, когда при назначении премьер министром, оставил за собой пост министра внутренних дел. Это позволило ему с помощью охранных отделений и их агентуры успешно бороться с террористами и принимать важные государственные решения по реформированию России. И всё же многое его продолжало тревожить:

«Революционеры нетерпеливы и хотят добиться всего и сразу, а дворяне, стремясь к сохранению своих привилегий, ничего не хотят менять. И те, и другие мешают преобразовывать Россию. Во всей России не найдётся и пятидесяти толковых чиновников, способных возглавить губернии и навести там порядок. Велика Россия, а опереться не на кого».

Столыпин заставил себя отвлечься от грустных размышлений о судьбах России. Ему надо было срочно принимать окончательное решение по жалобе Витте. Премьер-министр присел за стол и начал составлять доклад царю об отказе в требовании Витте возобновить расследование по факту совершённого на того покушения.

Через несколько дней 23 февраля 1911 года Николай начертал на докладе:

«Никаких неправильностей в действиях властей административных, судебных и полицейских я не усматриваю».

Пётр Аркадьевич Столыпин был вполне доволен. До его убийства в Киеве полицейским агентом Богровым оставалось менее шести месяцев.

Глава I Заметание следов.

Лось проснулся от шума. В углу камеры уголовники окружили группу политических заключенных. Среди интеллигентов лишь двое крепких парней с рабочих окраин могли оказать в драке серьезное сопротивление. Исход назревающей схватки был очевиден. Уголовников возглавлял известный конокрад Рябой. Пока он был настроен довольно миролюбиво:

– Слушайте, я выиграл в карты приличный костюмчик вашего студента. Пусть снимает «лепеху» и вся недолга. Взамен получит дешёвый клифт, и ему не придется в кальсонах щеголять. Все по справедливости. Так, что не артачьтесь понапрасну.

Рабочие парни протиснулись вперед с согнутыми в локтях руками. Им, выросшим в бараках, где пьяные драки происходили ежедневно, получать по скулам было не впервой. Но на серьезную поддержку их хлипких товарищей им рассчитывать не приходилось.

Быстро оценив обстановку, Лось сбросил своё мощное тело с нар:

– Эй, Рябой, чего спать не даешь?! Шум в камере затеял? По-тихому не можешь свои дела решить?

– Да вот, Лось, политики вздумали свои права качать!

– А из чего весь сыр-бор? Всего лишь из-за тряпичного френча? Давай, сыграни на лепеху со мной. Поставлю против немного «рыжья».

Лось ловко вытянул из-за ворота небольшой обрывок золотой цепочки. Подумав, оторвал одно из четырех имеющихся у него звеньев:

– Вот этого за клифт вполне хватит. Пойдет?

– Рыжье-то не самоварное?

– Попридержи язык, Рябой, а то рассерчаю и вырву с корнем. Тут не базаре: не обманут и не обвесят.

Рябой на мгновение задумался:

«За драку могут посадить в карцер. А если подфартит в картишки, золотишком обогащусь, и перед этапом водкой и куревом обеспечусь».

И Рябой решился:

– Ладно, давай соорудим банк. Только колотушки от третьих лиц и метать будет посторонний.

– Лады, тасовать и «стирки» сдавать самого студента попросим. Иди-ка сюда малахольный. Да не боись. Никто тебя не тронет. Испытай судьбу.