Пролог
Шторы шевелились от робкого ветерка, и лунный свет быстро скользил по облупленным стенам. Девушка смотрела на причудливую игру теней и молила всех святых избавить её от мучений.
Какая же она дура, что представляла рождение своего ребёнка как что-то безумно радостное и счастливое! Ведь знала же, что рядом не будет любящего мужчины, и на прикроватной тумбочке не будет стоять букет роз. Догадывалась, что у роддома её не будут встречать радостные родственники и друзья. Она этого и не ждала, так как ни любимого, ни родственников, готовых разделить с ней эту радость, у неё не было.
Схватки начинались с невыносимой боли, словно невидимые тиски безжалостно рвали её и без того измученное тело. Но когда немного отпускало, девушка вздыхала полной грудью и… опять предавалась мечтам. Ведь она и сама уже не знала, а был ли у неё возлюбленный на самом деле?
Словно вчера она парила по ночам, глядя с высоты на крыши домов и ощущая на талии его надёжные руки. Звезды мерцали так близко, что, казалось, протяни руку и поймаешь одну из них!
Они летали все ночи напролёт, предаваясь дикому восторгу, наслаждаясь скоростью и близостью друг друга. Делали короткие передышки на какой-нибудь крыше, а потом опять взмывали в небо. Один раз приземлились на огромную голову памятника в далёком городе, в котором она никогда не бывала, не считая этого случая.
Потом эта сказка оборвалась, так неожиданно, так страшно. Она лишь смутно помнила крики незнакомых ей людей, испуганные глаза матери…
Всё, что у неё осталась от него — лишь окровавленное перо, которое она с тупым остервенением отмывала, пытаясь вернуть ему прежнюю белизну. Она не помнила, как оно у неё оказалось. Когда она очнулась у себя дома, лежащей на кровати, перо уже было у неё в руке. И она крепко его сжимала, словно боялась, что его отнимут.
Может, это действительно был лишь сон, или плод больного воображения, в чем её убеждали и врачи, и мать?
Неправда! Она не сумасшедшая! Ей не забыть пронзительных зелёных глаз, его рук, которые могли быть и ласковыми и сильными одновременно. Какой же это сон, если подтверждение его существования у неё прямо перед глазами?
Она перевела взгляд на свой огромный живот, горой возвышающийся над кроватью.
У неё вдруг появилось острое желание взглянуть на небо. Она из последних сил приподнялась и повернула голову в сторону окна. Звезды серпантином рассыпались в чёрной бездонной мгле, повинуясь божьему замыслу с предельной точностью. Но она была уверена, что небосвод зародился только по велению случая, непредсказуемо и абсолютно хаотично.
Она лежала и зачарованно смотрела в открытое окно, любуясь ночным небом и наслаждаясь минутой полного покоя. Лёгкий ветерок касался горячей кожи, и приятное чувство прохлады приносило долгожданное облегчение.
Из оцепенения её вывела волна боли, нахлынувшая так неожиданно, что сдержать крик было просто невозможно. Где-то вдалеке послышался неторопливый и шаркающий звук шагов.
Наконец-то её молитвы были услышаны — дверь распахнулась, и в палату вошёл мужчина в белом халате.
— И что же мы так орём, милая моя? — спросил он с недовольным видом. — Ты думаешь, ты тут одна такая?
Врач подошёл ближе, и в лицо ей ударил крепкий запах перегара.
Мысли путались, отчаяние достигло наивысшей точки. И как это ни прискорбно, уже не хотелось самого главного — долгожданного материнства! Сама мысль о ребёнке стала ей неприятна. Хотелось забыться, глубоко заснуть и больше не просыпаться.
Врач торопливо вышел из палаты, недовольно ворча себе под нос. А она осталась лежать на пропитанной кровью простыне, глядя в потолок.
Потом был бесконечно длинный коридор и противный скрип железной каталки. Вверху под потолком мелькали уродливые фонари, и вот они уже сливались в одну огненную ленту.
Вскоре она очутилась в белоснежной комнате с чёрными окнами. В одном из них светилась огромная, круглая как шар луна. Это последнее, что она видела в своей жизни…
Глава 1
Мама умерла при родах, поэтому Олеся не помнила её. Казалось, она вообще не существовала! Ни школьных фотографий, ни запечатлённых радостных лиц сослуживцев с какой-нибудь вечеринки, ни совместного снимка с мужчиной, который, возможно, мог бы быть её отцом… Ничего, абсолютно ничего! Лишь несколько детских фотографий, с которых смотрели задумчивые, такие знакомые серые глаза: Олеся каждый божий день видела их в зеркале. Сомнений не было — это её мать. Но почему бабуля прятала фотографии в самом потаённом месте?
Олеся давно уже стерпелась с тайной своего рождения, и с годами стала воспринимать это как должное. Но, как-то раз бабуля расслабилась, и Олесе чудом удалось выведать кое-какую информацию.
Своей прямолинейностью бабуля, по-видимому, хотела отбить у неё всякое желание в подобных расспросах. Олеся, конечно же, учитывала бабушкину особенность сгущать краски. Но, даже не смотря на это, правда была слишком жестока. И как бы ей не хотелось забыть слова бабули, они отпечатались у неё на всю жизнь.
«Родилась ты слабой. А вопреки всеобщему мнению, что некрасивых детей не бывает — ты поражала своей непривлекательностью», — подкатывая глаза, вещала бабуля.
Олеся себя успокаивала тем, что, скорее всего, это было мнение немногочисленных бабушкиных подруг, таких же чудачек, как и она сама. Хотя, Олеся признавала, глядя на себя в зеркало, что её лицо и сейчас не отличалось миловидностью.
«…А в отличие от других, желанных детей, ты с первых дней жизни будто бы чувствовала, что тебя в этом мире никто не ждал», — выдала бабуля голосом актёра драматического театра. Но тут, спохватившись, поправила себя: якобы она имела в виду её нерадивого папашу. А уж что касается её лично, то она не могла дождаться, когда ей отдадут внучку!
По всей видимости, в этом месте опустился воображаемый занавес, так как бабуля умолкла раз и навсегда, и мольбы о продолжении ничего не дали. После этого Олеся не раз предпринимала попытки разговорить бабушку, но безуспешно.
Как ни странно, обиды на неё Олеся не держала, осталось лишь горькое послевкусие неизвестности. Разве можно дуться на престарелую особу, которая всю свою жизнь грезила о театральных подмостках, тянув при этом лямку провинциального педагога? По-видимому, таким образом бабуля компенсировала свою невостребованную артистичность, доводя окружающих её людей до белого каления.
В детстве, когда бабушки не было дома, Олеся тайком доставала фотографии матери-незнакомки и подолгу всматривалась в её глаза, словно хотела найти в них ответы. Но то было раньше, а сейчас она про них почти забыла. Ведь Олеся прекрасно помнила побелевшее лицо бабушки, когда речь заходила о матери, а уж про отца и говорить нечего!
Иногда лучше оставить всё как есть. Не всегда нужна эта правда, ведь она может оказаться очень горькой.
Будильник зазвонил как всегда неожиданно. Олеся давно заметила, что если даже проснуться чуть пораньше и лежать в постели ожидая звонка, то всё равно резкий и дребезжащий звук умудрялся застигнуть её врасплох.
Она вздрогнула и быстро протянула руку к ненавистной железяке.
Ну вот, снова начинается трудовой день и надо идти грызть гранит науки.
Она поспешила на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Без утренней дозы Олеся чувствовала себя разбитой и совершенно неспособной к умственной деятельности.
На улице моросил мелкий дождь, тяжёлые серые тучи так низко плыли над землёй, что казалось, будто бы макушки высоких тополей цепляют небо. В общем, погода не предвещала ничего хорошего. Ко всему прочему, автомобиль, проезжающий мимо на большой скорости, обдал её волной придорожной грязи, а она как всегда не успела вовремя отскочить.
Прибывая в отвратительном настроении и злясь на себя, она вошла в вестибюль колледжа.