========== Глава I ==========
Последнее, что запомнил Армин – бешеный взгляд женской особи и огромную руку, перехватившую трос.
А потом врезались в грудь и ноги ремни, и резко мотнуло в сторону, перевернуло вверх ногами. Даже не страшно – нет сил бояться, когда в ушах свистит ветер, и с невероятной скоростью приближается широкий карниз, тянущийся по краю крыши. Не страшно – только мозг машинально просчитывает траекторию неудачного полёта. Чуть выше – врежешься головой, снесёт половину черепа. Чуть ниже – сломаешь шею. Да даже если чудом минешь опасный участок – размажет, переломает все кости… Но вместо карниза – сжимающаяся обжигающе горячая ладонь, треск ломающихся костей. Боль. Запоздалый страх – настолько сильный, что лучше бы и вправду сразу размазало.
Пальцы сжимаются. Что там так треснуло – рёбра, рука?.. Перед глазами – перевёрнутый мир. Как же это нелепо – умирать, повиснув вниз головой.
Из пасти женщины-титана пахнет кипящей кровью. И гнилью.
Распахнутая пасть приближается. Кровь приливает к голове, стучит в висках. Перевёрнутый мир окрашивается в мелькающие чёрно-фиолетовые круги. Уже ничего не видно, ничего не ясно. Мелькают только отдельные куски воспоминаний.
Челюсти с хрустом смыкаются. Слышен чей-то крик.
Стальная хватка отчего-то ослабевает. Мелькают этажи – пятый, четвёртый, третий…
Удар об землю. Мысли вышибло вместе с дыханием. Слабый, сдавленный, будто говорящего тошнит, голос сквозь чёрно-фиолетовую пелену:
- Армин! О, Господи…
Провал.
Потолок с низко нависшими деревянными балками. Свет в окне. Острый цветочный запах – настолько острый, что начинает подташнивать. Чёрно-фиолетовая тень всё ещё пляшет перед глазами, путается в солнечных лучах. Слабые отголоски слов – как сквозь толщу воды:
- … Невозможно восстановить. Необходима операция, иначе не избежать заражения…
Пытаешься подать голос, но чёрно-фиолетовая тень вновь накрывает с головой, топит свет внутри. Давит в зародыше любую попытку хотя бы пошевелиться, садится на грудь и пьёт дыхание – до самого дна, оставляя лишь жалкий хрип.
И, наконец, отпускает.
За окном – вечер. Сквозь неширокое окно видно небо – насыщенно-синее, без единого облака. Только над крышами оно чуть светлее. Кажется, город не разрушен до основания. Тело лёгкое и слабое – настолько слабое, что Армин отвёл взгляд от картины за окном, увидел покоящиеся поверх тонкого одеяла бледные руки. Дышать стало немного легче. Не сожрали. Странно, он ведь был уверен – челюсти женщины-титана сомкнулись… Наверное, шутка больного воображения. Он жив, это точно. Будь на его месте верующий идиот, он бы ещё посомневался – а может, он в Раю? Слишком сильно пахнет цветами и неестественной стерильностью. Но Армин не верил, что загробный мир может быть так похож на обыкновенный госпиталь. Палата крохотная, кажется, здесь только и уместилось, что узкая койка да окно с широким подоконником – наверное, поэтому он здесь один.
Тяжёлая дверь слегка скрипнула, и Армин повернул голову. Пол и потолок закачались, грозясь поменяться местами, в затылке что-то сильно заныло. Но хватило сил различить фигуру сестры милосердия в длинном тёмно-сером платье, с белой повязкой на лице.
- Очнулся.
Голос сухой и бесстрастный. Как и у любого человека, который каждый день любуется на искалеченных, больных, мёртвых. У любого солдата. У любого медика. Если каждую боль чувствовать, как свою собственную, можно попросту рехнуться. И всё же вопрос, волнующий больше всего, сам срывается с губ:
- Когда я смогу снова сража…
Пустой, равнодушный взгляд светло-серых глаз.
- Нужно сменить повязки.
Откинутое одеяло. И странное, полуреальное зрелище. До колена – всё те же привычные, тощие ноги, кое-где оставили багровые следы врезавшиеся в кожу ремни. Ниже – смятая, бело-серая простыня. И граница – бинты, потемневшие от засохшей крови.
Смутные воспоминания толпятся в голове, натыкаясь друг на друга. Смыкающиеся челюсти женщины-титана. Хруст разрываемой плоти. Мгновение боли.
Картинка сложилась, вспыхнула в мозгу особенно остро. Ухмыляющаяся чёрно-фиолетовая тень снова сомкнула душащие объятия.
========== Глава II ==========
Госпиталь святой Розалии снаружи смахивал на жилище богатой старухи, которой нечем себя занять, кроме светских бесед и неспешных прогулок: старинное каменное здание с узкими окнами утопало в белоснежных лилиях и кустах сирени. Ещё на подходе в нос забивался дурманящий, слишком сильный аромат. Высокая каменная ограда, увитая зеленью, ажурная решётка ворот, вымощенная белым камнем дорожка, ведущая к дверям.
Шаг за дверь – шаг в иную реальность. Реальность, где лежат вповалку искалеченные люди – не всем хватило кроватей. Солдат, гражданский – войне без разницы, кто попался под руку.
В маленькой душной комнате у самого чердака нашлось место для какого-то торговца, все травмы которого исчислялись лишь жалкими ушибами. Армина же быстро перевели сюда – в общую палату. Бросили в углу, на полу, подстелив застиранную простыню с коричневатыми разводами.
Здесь пахло лилиями – и сладковатой, тошнотворной гнилью. Сиренью и рвотой. Лекарствами, грязным тряпьём и пылью. И больше не было окна. Только глухая стена – и лежащие рядом обрубки людей.
Мысли?.. Чувства?.. Ничего. Только монотонные, серые дни, наполненные своей и чужой болью. Только кошмары – и ничего больше. Смерть. И ярость, глухая ненависть к самому себе, к титанам… Наяву – те же сны. Тени сменяют друг друга, исчезают, тают где-то вдалеке.
Истерично кричащая женщина, отвесившая ему пощёчину:
- Вы должны были защищать нас, а не жертвовать нами! Моя дочь… моя бедная девочка…
Звенящий, режущий голос Микасы:
- Вы хотите их вылечить или похоронить?! Нельзя содержать больных в таких жутких условиях!
- Нам не хватает ни места, ни лекарств. Слишком много жертв. Между прочим, по вашей милости!
Иногда не ясно, приходил ли кто-то на самом деле, или приснился в череде бесконечных кошмаров. А может, приснилась вовсе вся жизнь. Теперь Армин уже сомневался в том, что выжил в бою. Быть может, он уже мёртв, просто места в Раю ему не нашлось.
Быть может, так на самом деле выглядит Ад.
***
Армин лежал на полу, уткнувшись лицом в стену, и ощупывал её прохладную поверхность – так, словно это была не простая каменная кладка, а крайне любопытная головоломка. Исхудавший. Бледный.
Эрен нервно сглотнул, останавливаясь рядом. Пялиться на чужие увечья по меньшей мере неприлично, но он не мог отвести взгляд, рассматривал снова и снова, пытаясь уложить в голове короткую, безжалостную мысль.
Армин больше никогда не сможет ходить.
Если бы он принял форму титана чуть раньше, если бы смог подавить неуместные эмоции, его лучший друг сейчас стоял бы в строю, а не корчился на полу госпиталя, не замечая никого и ничего. В том числе прихода Эрена.
Голос отчего-то сел. Что сказать? Как говорить теперь?.. Мне очень жаль? Прости? Почему-то казалось – слова придут сами, когда он увидит Армина. Увидев же, он потерял даже те жалкие остатки, что придумывались по пути. В конце концов, он присел рядом и еле слышно шепнул:
- Привет, Армин.
Еле слышно – но тот, кому слова предназначались, услышал и, вздрогнув, медленно обернулся.
Раньше Эрену казалось – он уже знает, что такое страх. Он смотрел в глаза титанам, он видел чужие смерти, он видел всё! Но по-настоящему боялся он сейчас, ожидая от друга детства каких угодно слов. Криков. Обвинений.
- Чем закончился бой? Вы поймали её?
Каких угодно – но не жёсткого, спокойного тона, изо всех сил скрывающего волнение. Эрен нервно сглотнул, подавляя порыв хорошенько встряхнуть друга, привести в чувство. Никогда, даже в самые ответственные моменты, он не говорил так. Один взгляд в глаза – и тут же снова в пол. Нет. Не скажет. Оказывается, на простой разговор может понадобиться больше сил, чем на самую серьёзную битву.
- Чем закончился бой?! – настойчивее повторил Армин, вцепляясь пальцами в край простыни. – Не молчи! Микаса не успела сказать. Вы захватили женскую особь?!