Уже стреляя, Савада укорил себя за то, что не додумался оставить кого-то в живых, чтобы допросить. Выстрелив, он, не скрываясь, крикнул:
- Занзас, одного живьём!
И тут же перекатился вбок, уклоняясь от града пуль из автомата. Затаившись, Тсуна выстрелил, но промахнулся: оставшиеся в живых двое боевиков разбежались, спасая свои жизни. Мигом позже Занзас достал ещё одного точно в сердце, а последнего оба мафиози, не сговариваясь, начали загонять, словно зайца в силки. Жестом обратив на себя внимание, Савада кинул партнёру шприц с транквилизатором. Тот прицельно зарядил им в чужака, для верности прострелив тому правую ногу. Боевик рухнул на землю, а спустя пару секунд упал в обморок.
Десятый с шумным выдохом уселся прямо на землю, а Занзас от души пнул мерзавца, заставившего за собой побегать. Несколько минут они все находились в сравнительной тишине, понимая, что следовало бы разобраться с бомбой и прочим, но как-то… лень, что ли.
Тсуна уже хотел связаться с Мукуро, чтобы тот проверил, есть ли ещё посторонние, однако его вдруг толкнули на землю, нависнув сверху на обеих руках. Конечно, это был Занзас. Его дыхание почему-то сбилось, хотя во время длительного бега оставалось идеально ровным. Невозмутимое лицо с ястребиным оценивающим взглядом искривила усмешка.
Сначала Савада хотел прекратить безумие, однако не смог отвести или прикрыть глаза, до рези высматривая в чужих что-то неопределённое. Что-то – чего он сам не знал, но жаждал почуять, точно попавший в паутину кузнечик.
Но между ними – Тсуной и кузнечиком – было одно главное отличие: Тсуна сам захотел, согласился на свою маленькую смерть вкупе с погружением в бездну. Он беспокойно повёл плечами и вдруг, поддавшись неожиданному, незнакомому порыву, приподнялся на локтях, касаясь своими губами губ Занзаса. Мафиози словно шибанули обухом по голове и, поймав последующий выдох, он просунул свой язык в рот Савады. Впился в уста совершенно безжалостно, чётко понимая – никому из них телячьи нежности не нужны совершенно – оба сознательно подписались на негласный контракт.
Глаза цвета жжёного сахара натыкаются на другие – прищуренные, с суженными зрачками, и поцелуй разрывается. Занзас будто вместо прощального подарка до крови прикусывает нижнюю губу Тсуны и рывком поднимается на ноги. Оттряхивается, засовывает руки в карманы.
Как оказались, прекратили они вовремя – Гокудера, первым заметив отсутствие босса, вышел на улицу, чтобы крикнуть в пустоту:
- Джудайме, Вы в порядке?
Ответа не последовало, и хранитель окинул периметр зорким взглядом. Обнаружив некоторые признаки жизни, пошёл в сторону недавнего сражения.
Услышав раздражающий голос, Занзас кивнул в знак прощания Саваде и неторопливо двинул в противоположную от хранителя сторону, оставляя Десятого разбираться с трупами и собственным, разрывающимся от стука сердцем.
Ч-1.6
- Ты уверен, что это правильное решение? – в который раз спросила Киоко.
Тсуна снова кивнул. Облокотившись на большой рабочий стол, устало прикрыл глаза.
Супруга всё видела, но ничем помочь не могла. Даже если она возражает, то всё равно послушается окончательного решения мафиози.
Савада, повернувшись и заложив руки за спину, обратился к ней:
- Ты сама понимаешь – ей всего пять лет, а у нас большие проблемы. Её и спрятать никуда нельзя – сразу же обнаружат и используют в своих целях. А вот подстроить несчастный случай и отправить в Японию, в Намимори – самое то. Никто не знает, где именно живёт моя мать и существует ли она вообще, а это сыграет нам на руку. Плюс, отец давно нашёл себе заместителя в лице Хаято и теперь живёт с мамой. Киоко, это ведь не навсегда – только до тех пор, пока не закончатся нападения.
Он постарался добавить уверенности выражению лица, в действительности не чувствуя ничего подобного.
Киоко тяжело вздохнула и, подойдя ближе, обняла мужа, сразу же ощутив его руки на своей талии.
- Ей только пять, Тсуна, это так мало – она совсем крошка и через два года даже не вспомнит нас…
- Да, но через год она будет обязана пойти в итальянскую школу, а запереть её в поместье было бы слишком жестоко. Мы не смогли бы удержать её.
Киоко крепче стиснула объятия, прижимаясь щекой к широкой груди:
- Я…
Неожиданно дверь с грохотом распахнулась, впуская внутрь помещения Занзаса. Тот выглядел до ужаса злым.
Удивлённые супруги недоуменно глядели на это воистину королевское шествие, а когда босс Варии небрежно махнул рукой, прозрачно намекая, что Киоко лучше подобру-поздорову удалиться, та обменялась с Тсуной обеспокоенными взглядами. Получив в ответ спокойный кивок, быстро удалилась, корректно прикрыв за собой двери. И не зря – последние отчасти придушили рычащий голос:
- Ты, блять, совсем мозги потерял? – Тсуна невольно отступил на шаг назад, отгораживаясь от собеседника столом.
Посмотрел в глаза и, найдя в них что-то, он прикрыл веки. Шумно выдохнул, чтобы успокоиться.
- Это наше с Киоко решение. Джина должна жить в безопасном месте и попробовать нормально существовать.
- Без предков? – вкрадчиво поинтересовался Занзас.
Тсуна промолчал, отвернулся, и тогда Занзас, подойдя ближе, со всей силы шарахнул кулаком по столу, не без помощи пламени ярости практически расколов его надвое. По лакированной поверхности прошла внушительная трещина, и стол провалился по этой трещине внутрь, точно потопленный корабль. Мужчина навис над Десятым:
- Ты охренел, мусор? Думаешь, мелкая обрадуется, узнав, что мать с отцом решили отправить её в лучшую, бля, жизнь?
Слишком уж это напоминало его собственную историю – ни матери, ни отца. Формально живы, но не для него. Всеми забытый, никому не нужный, чёртов везучий нахальный мальчишка с отвратительным характером и острым языком. Ладно, у малой хоть старшие будут, да и мать наверняка не удержится – либо тайно заедет в гости, либо вообще переселится. А отец?
Никчёмный Вонгола в любом случае решит, что на глаза лучше не попадаться – себя пересилит, но девчонке встреча обломится. У долбанного Десятого на этом пунктик: комплекс неполноценности, помноженный на дурацкую наследственность.
Поэтому Занзас, не жалея горла, срывал всю злость на Тсуне, пытаясь вставить на место последние извилины. Савада не перебивал, только, по-прежнему отвернувшись, стал белее полотна. Переведя дыхание, босс Варии понял, что Джудайме вообще не реагирует на внешние раздражители, поэтому выматерился, пнул остатки стола и зло оскалился. Не зная, как ещё можно вдолбить в упрямца понимание, со всей силы ударил его ногой в живот.
Не ожидавший удара Тсуна отлетел к стене. Зацепился рукой за стену, чтобы не съехать на пол, а другую прижал к пострадавшему животу. В следующий миг он предельно сосредоточился и именно поэтому смог отразить очередной быстрый удар по бедру. Поймав обутую в гриндерс ногу, изменил её траекторию и, не желая сражаться – то бишь признавая свою вину – опрометью бросился к двери. Это не было трусостью или чем-то вроде – Тсуна всего лишь не хотел драться, пусть кольцо на пальце зажглось пламенем аналогично кольцу Занзаса.
Подперев двери с внешней стороны плечом, Десятый отшатнулся, когда она лопнула от оглушающего пинка ногой.
- Занзас… – попробовал вразумить мужчину.
- Заткнись, – ответил тот, шагая навстречу.
Причём эта недобрая мрачная усмешка ничего хорошего не предвещала.
Тогда, попятившись, Савада мельком оглянулся назад и с нервным смешком бросился вперёд по коридору. Он понимал, что ведёт себя как трус и ищет лёгкий путь, но какие претензии? Тяжёлыми дорогами идёт самурай, а он – мафиози.
По правде говоря, Тсуна убегал больше от самого себя, чем от преследователя. Он понимал – Занзас прав, но от этого понимания легче не становилось. Оставалось найти какого-нибудь подходящего человека, который бы на время занял босса Варии чем-нибудь, и уже тогда объясниться с успокоившимся убийцей.
К счастью, такой человек нашёлся за следующим же поворотом.