- Анжи, прошу, открой, – приглушённое, встревоженное сбоку.
Снова затяжка, стряхнув завораживающе-серый пепел на землю.
Анжи… Анжи. Плейбой, тусовщик, рубаха-парень. Не-Андрей. Жук ненавидел, когда от студента пахло чужим одеколоном.
Большой город – большие возможности.
- Анжи, если не откроешь, я выбью стекло.
Вы-ыдох.
Угу, очень страшно. Попробуй, смешной мальчик-мужчинка, тогда я, так уж и быть, задумаюсь о суициде. Проявлю мужскую солидарность к Жучаре.
Игорь прикусил губу. Два голых придурка на пару квадратных метров – опасно для здоровья. Но если Анжи просит…
Приготовившись к боли, Игорь, обезбашенно оскалившись, вполсилы долбанул по жалобно задрожавшему стеклу. Он сразу же шандарахнулся в сторону, скривившись от боли в разбитых костяшках, краем глаза замечая отзеркаленное действие бывшего парня.
«Крепкое окно…» – промелькнула исчезнувшая мысль. Адреналин в кровь взвился до высшей отметки, замедляя мгновение. Выступившая кровь алой вспышкой озарила сознание, разражаясь ультразвуковой пульсацией в ушах.
Оказалось, стекло разбилось не до конца – по большей части треснуло прямо посередине, разрядами «молний» доходя до рамы. А вся угроза, неконтролируемое бешенство озвучилось в одном слове-предупреждении:
- Анжи!
Игорь запросто мог перевоплотиться из обычной бродячей в гепарда или кого похлеще из представителей семейства кошачьих.
Прислушавшись к ритму колотящегося сердца, Андрей открыл дверь. Его бесцеремонно затащили внутрь, одной рукой крепко ухватив за горло. Придавили к стене, пришпилив, словно беззащитного ночного мотылька. Хах, который раз – в точку. Анжи – не Андрей – ночной мотылёк опасных городских улиц, жаждущий пристального внимания каждого встречного маньяка.
Игорь, казалось, ещё чуть-чуть – и зло зарычит, приподняв верхнюю губу. Он редко доходил до такого накала, но тут просто взбесился, а Анжи не понимал – почему?
Кошак, кажись, хотел что-то закричать, обвинить, однако передумал, сжав руку так, чтобы жертва хрипела, задыхаясь. Настоящий безумец.
Студент даже не думал сопротивляться, безразлично взирая на появившийся за спиной любовника глюк – силуэт упитанной кошки. Обычная игра теней.
Дёргаться? Смысл?
Раздался жуткий скрип зубов – и хватка исчезла, подарив глоток спасительного воздуха.
Они сейчас оба ненормальные, самоубийственно идущие против снежной лавины.
Дело не в Жучаре… уже.
Анжи упрямо мерещится, что Игорем управляет кукловод – настолько дёрганные его движения. Мужчина ищет свою рубашку, а студенту чудится… конечно, чудится, гримаса обречённости на до отвращения знакомом лице. Невозможно – в любой интерпретации.
Горло сушит, будто дня два петлял по Сахаре, однако присев на корточки из-за слабости, Андрей не говорит – каркает:
- Подожди…
Замер.
Невидимые ножницы чиркнули по невидимым нитям. Ну, студентик, чего ты добиваешься теперь?
- Зачем? – бесцветные интонации, точно по сценарию.
Хозяин и кот поменялись ролями. Логично? Наверное.
- Перевяжу руку, предложу кофе, поговорим о жизни, потрахаемся.
Из всех слов только конечное в духе Анжи, всё остальное произнёс Андрей. Кто из них настоящий, а кто лживая, наивная попытка спрятаться от внешнего мира?
- Хорошо.
«Ещё одно «хреново», и меня стошнит», – с ухмылкой.
Вещи брошенными тряпками остались на полу.
*
Кофе источал потрясающий аромат.
Молчание неумолимо затягивалось, правда, никто не нервничал – не в их случае.
Андрей заговорил бы о чём-нибудь, однако в голове царствовала пустота – пространственный вакуум, находящий отсканированное отражение в зазеркалье глаз.
Игорь спокойно допивает напиток, прикрывая рукой дёрнувшийся в веселье уголок губ: распивания кофе в обнажённом виде никто из них до сих пор не практиковал.
- Я останусь.
Не вопрос.
- Оставайся.
Не ответ.
На-сегодня, на-неделю, на-месяц. На-всегда.
Кто-нибудь объяснит что, вашу мать, нужно делать, когда слова – лишнее?
У меня два кота: толстая серо-рыжая вредина и худющий иссиня-чёрный хам. Первый покоится в земле, а второй… второй до сих пор и по-прежнему остаётся со мной, пусть я, балбес, не замечал этого столько времени.
Эй, Жучара, ты рад? Твой приятель, наконец, вернулся.
Январь 2013
