– Как говорят, рыбная ловля еще не означает...
Тео повернул шланг в сторону Джека и хорошенько промочил его костюм.
– ...наличие улова, – закончил фразу Джек. Он промок до костей, но не показывал вида и просто обтер лицо.
– Знаешь, Свайтек, иногда из тебя так и прет...
– Мудрость?
– Да. Это как раз то, что я собирался сказать. Мудрость.
Похоже, что нужно быть настоящим гением, чтобы говорить колкости бывшему каторжнику, который к тому же держит в руках шланг.
Джек стряхивал воду со своего светлого, в полоску, костюма.
Тео спустился из лодки, улыбнулся и обнял Джека по-медвежьи, с такой силой, что тот повис в воздухе. Тео, высокий, как первостатейный баскетболист, обладал мышцами бокового защитника футбольной команды.
Джек удивленно отпрянул назад.
– Это еще за что?
– Поздравляю с годовщиной, дружище.
Джек не мог понять, откуда Тео узнал о первой годовщине развода, но потом решил, что, наверное, невзначай упомянул об этом.
– Едва ли в данном случае есть повод для поздравлений.
– Да брось ты. Не обиделся, что я тебя слегка обрызгал?
– Ты вообще-то какую именно годовщину имеешь в виду? – спросил Джек.
– А ты какую?
– Сегодня исполняется ровно год с тех пор, как мы разошлись с Синди.
– Синди? Кому, к черту, нужна эта Синди? Я имел в виду нас.
– Нас?
– Да. Десять лет назад на этой неделе мы с тобой впервые встретились. Помнишь?
Джек на мгновение задумался.
– Да ну?
– Ты не щадишь моих чувств. Я помню обо всем, что тогда происходило. Это было утром в пятницу. Приходит охранник и выводит меня из камеры, говорит, что мне дано свидание с моим новым, назначенным судом адвокатом из Института Свободы. Конечно, я сижу в камере смертников. Делать мне совершенно нечего, кроме как размышлять: «Тео, что бы ты предпочел для своего последнего обеда из каменных крабов – горчичный соус или топленое масло?» И вот я подскакиваю при одной мысли о том, что у меня будет новый защитник. И я иду, а ты сидишь там, по другую сторону стекла.
– Что ты подумал, когда увидел меня?
– Честно?
– Честно.
– Типичный белый выпускник «Лиги плюща» с комплексом вины за страдающих в неволе чернокожих людей.
– Ну и ну. А я-то все это время считал, что произвел на тебя совсем плохое первое впечатление.
Тео прищурился, как бы приглядываясь к Джеку получше.
– Помнишь первые слова, которые я сказал тебе?
– Что-нибудь вроде: «Получил деньги, пижон?»
– Нет, хитрая задница. Я посмотрел тебе прямо в глаза и сообщил: «Джек, есть нечто такое, что ты должен знать с самого начала: я ни в чем не виновен».
– Да, это я помню.
– А помнишь, что сказал ты?
– Нет.
– Ты сказал: «Мистер Найт – ты тогда называл меня мистером Найтом, – есть нечто такое, что вы должны знать с самого начала: я полагаю, что вы большой, жирный, трахнутый лжец».
– Я в самом деле так сказал?
– О да! Цитирую точно.
– Ух ты! Ты, наверное, подумал, что я настоящий осел.
– Я до сих пор придерживаюсь того же мнения.
– Спасибо.
Тео улыбнулся, Джек схватил его за плечи и крепко поцеловал в щеку.
– Поздравляю с годовщиной, настоящий осел.
Джек засмеялся. «Тео со своими поцелуями». Освобождение в последнюю минуту из камеры смертников, где ты сидел, будучи невиновным, может заставить тебя обнимать всех подряд до конца жизни. Но это могло бы произвести и иной эффект. Все зависит от человека.
– Возьми-ка этот холодильник, а?
Джек взял переносной холодильник за ручки, а Тео собрал удилища и другие снасти. Когда мужчины шли через полянку к подъездной дорожке, в холодильнике позвякивали пустые бутылки. Тео открыл багажник. Джек положил в него холодильник, потом помог Тео развинтить удилища и погрузить их на багажник на крыше автомобиля.
– Еще что-нибудь? – спросил он.
– Да.