…Мы с Сашенькой купались в море. Наш городок находился у самого синего моря, здесь был замечательный пляж с жёлтым песочком, море было ласковое, волны высотой с ладонь с тихим шорохом накатывались на твёрдый и гладкий песчаный берег.
Возле самого берега резвились маленькие полупрозрачные рыбки.
Вода была очень тёплая, прозрачная. Мы с Сашей, не спеша, плавали бок обок, с радостью поглядывая друг на друга. Соскучились. Сашенька где-то пропадала, не говорит, где, загадочно улыбается. Она очень красива. Я улыбаюсь в ответ: Саша моя сестра-близнец, я тоже Саша. Мы сами выбрали себе такие имена, чтобы нас нельзя было отличить. Я хихикаю про себя: как же можно отличить мальчика от девочки? Это практически невозможно!
Мы выбрались на берег, зарылись в горячем песке.
- Сашенька! – говорю я, пропуская песок сквозь пальцы, - Как же я люблю тебя!
- Как Женю? – спрашивает Саша.
- Женя у меня любимая подружка, а ты моя любимейшая сестрёнка! – отвечаю я.
- Поцеловаться не хочешь? – прищурилась сестрёнка.
- Хочу! – бросился я к ней, - Как же я соскучился по тебе! – Я повалил сестрёнку на спину, и начал покрывать её лицо поцелуями, Сашенька счастливо смеялась.
- Ну, хватит, - сказала она, тем не менее, обняв меня за шею и глядя в лицо.
- Когда мы смотрелись в зеркало, выглядели немного иначе.
- Мы подросли. Уже месяц прошёл! – заметил я.
- Да, Саша! Как же хорошо! Пойдём?
- Пойдём, - со вздохом говорю я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от песка. Потом вынимаю из рюкзачка сухие трусики и переодеваюсь, осматривая своё тело.
Следы от операции уже почти зажили, тонкие, нитяные красные шрамики на животе, и ниже. Папа сказал, что у каждого мальчика там есть шовчик. Полюбовавшись, я одеваюсь, собираю подстилку, складываю всё в рюкзак. Саша уже ждёт меня. Как ей идут длинные волосы! Меня постригли под бокс, мне нравится, и Саше тоже.
Мы побрели по узкой тропинке, вверх, на скалу. Там, наверху, наш дом, который построил папа. Папа должен быть дома, он ждёт нас.
- Давай, кто быстрей! – смеётся Саша, и бежит вперёд. Я бегу за ней, смеясь.
Вдруг Саша вскрикивает, и пропадает из глаз.
В ужасе подбегаю к краю обрыва, и вижу, что Саша ухватилась за край уступа двумя метрами ниже, и смотрит на меня.
- Саша, помоги! – кричит она, - Саша!
Я скидываю свой рюкзачок, достаю верёвку с петлёй, и кидаю Саше. Верёвка попадает на шею сестре, и затягивается. Теперь, если потяну за верёвку, задушу сестру, если отпущу, Саша сорвётся с обрыва. Только теперь, с ужасом, я узнаю ту самую верёвку, на которой вешался.
- Саша! – зовёт меня сестра в отчаянии, - Сашенька-а-а!! Помоги!
Я, растерянно, оглядываюсь, и вижу отца.
- Папа!!! – кричу я изо всех сил. Слёзы брызжут у меня из глаз, - Папа-а-а! – кричу я, уже проснувшись, - папа-а-а!
- Что, Саша?! – прибегает папа, в одних трусах, - опять кошмар приснился?
Папа берёт меня, сажает на колени, прижимает к своей груди моё мокрое лицо, а я никак не могу успокоиться, вздрагивая всем телом, и плача.
- Сашенька… - шепчу я, - Сашенька…
- Что Саша, приснилось? – приходит и мама, уже держа в руках стакан с питьём.
Лена проснулась и захныкала. Я, в смущении, прячу лицо на широкой груди отца, мокрой от слёз и соплей. Папа не возмущается, он гладит меня по моему ёжику волос, радуясь, что я успокаиваюсь. Прошла неделя, как меня выписали из клиники, а я всё вижу этот страшный сон, и бужу всех своим воплем.
На вопросы папы и мамы я ничего не отвечаю. Обычно выпиваю питьё, которое приносит мне мама, и снова засыпаю. Но сегодня я не могу отпустить папу. Меня трясёт от рыданий, я, как наяву вижу Сашу, она смотрит, умоляюще, на меня, губы шепчут: помоги!
- Сашенька! – опять шепчу я, и снова плачу.
- Да что же такое, - говорит мама, - никак не можешь успокоиться.
Папа ничего не говорит, баюкая меня на руках.
- Может, не надо было? – вдруг говорит он, - были у нас три ребёнка…
- Ты что такое говоришь? – возмущается мама, потом сникает, - Ты тоже заметил?
- Дураки мы с тобой, мама, думали, что наш мальчик тогда был больным, а получилось наоборот. Помнишь, какой он был ласковый и терпеливый?
- Да, папа, - вздыхает мама, - Саша, ты нам расскажешь, что тебе снится? – Я кивнул.
- Мне снится моя сестра Саша. Она жила вместе со мной. Я не говорил вам, боялся, что отдадите меня в психбольницу…
- Мы знали, что вас было двое, - сказал папа, - ты разговаривал на разные голоса ночью.
Всегда так ласково, любя. Девочка тебе отвечала. Мы тоже боялись за тебя, ничего тебе не говорили, думали, что ты во сне разговариваешь, и ничего не помнишь.
- Так вот, папа, мама, Сашенька ушла, когда Женя уезжала, и больше не вернулась. Поэтому я согласился на операцию. Саша очень просила меня сделать это, чтобы мы с Женей были вместе. А Женя всё не едет и не едет… - снова заплакал я.
- Теперь мне снится, что Сашенька срывается с обрыва, я кидаю ей ту самую верёвку… - я замолчал, вдруг понимая, что мои родители так и не узнали всю историю моего неудавшегося суицида.
- Я, наверно, должен всё рассказать? – спросил я, сморкаясь в протянутый мамой платок. Потом вытер им папину грудь. Папа счастливо улыбнулся, и ласково прижал меня к себе.
- Расскажи, Сашок, - попросил он, - Как твои шрамы? Не болят?
- Чешутся ужасно! Так и хочется оторвать все пластыри, и почесать.
- Терпи, сынок, терпи! Ну, рассказывай дальше.
- Так вот, помнишь, папа, когда ты записал меня на осмотр? Мы с Сашей тогда решили повеситься, потому что операция означала смерть одного из нас!
- Что же ты молчал, сынок?! – всплеснула руками мама.
- Я боялся психушки…
- Да кто бы тебя туда отправил?
- У нас были натянутые отношения… - Родителям нечего было сказать на это.
- Вот мы и сидели там, с петлёй на шее, я писал записку, потом сорвался с балки, повис на верёвке, и потерял сознание. Очнулся, а передо мной сидит Женя. Это она спасла меня, потому что ходила за мной, не зная, как познакомиться. На другой день я сбежал к ней, и мы полюбили друг друга, я и Женя, и Сашенька влюбилась в Женю…
- Как это может быть? – изумилась мама, - Ты же говоришь, что Саша девочка?!
- Женя тогда выглядела, как мальчик, да и тело у нас с Сашенькой было одно на двоих… Теперь же Саша, наверно, умирает, потому что я удалил её сущность, - я заплакал навзрыд, крепко обнимая папу.
- Что сделано, то сделано, - прошептал папа, баюкая меня, - Мама, принеси ещё чего-нибудь, пусть мальчик поспит.
Мне дли выпить какой-то вонючий и горький напиток, и я уснул.
На другое утро солнце проникло ко мне в комнату, разбудило меня, ласково целуя в щёки. Я открыл глаза, и сразу зажмурился, до того ярким было утреннее умытое солнышко. Я потянулся, откинул одеяло, и по привычке осмотрел свои заклеенные шрамы на животе. Чешутся, заразы. Посмотрел на сформированную мошонку, в ней лежали маленькие яички. Мошонка тоже была посередине заклеена пластырем.
Ничего не напоминало о моей двойной природе. Мальчик, и мальчик.
Мне показывали свидетельство о рождении. Я уже был мужчиной. Я тяжело вздохнул. Да, хорошо быть мальчиком, любимым членом семьи. Пока не выздоровел, все жалеют тебя, ходят на цыпочках, терпят капризы. Ленка присмирела, когда папа пригрозил ей ремнём, если будет досаждать мне. Ленка тогда пристала ко мне с просьбой показать, что у меня теперь стало.
- Что тебе, жалко, что ли? – удивлялась она.
- Лена, ещё ничего не видно, пластырем заклеено! – говорил я.
- Тем более! – настаивала Лена. Пришлось показать. Лена внимательно рассмотрела, и заявила, что мне так гораздо лучше, хотя особой разницы не видит…
- Как был мальчишкой, так и остался! – сказала она, - С кем я теперь буду играть? Где наша сестрёнка?
С тех пор мне стал сниться этот ужас. Начало было таким чудесным! Может, если подумать, можно спасти Сашу? Мне предлагали сходить к психиатру, там, с помощью гипноза, узнают, как мне помочь. Я, пока, отказывался. Но, думаю, ещё неделю таких снов я не выдержу.