Возникла небольшая пауза.
- Вижу, что я не до конца вас убедил, - со вздохом сказал профессор, – но, боюсь, для этого мне потребовалось бы несколько часов, а для вас – как минимум степень бакалавра по биологии. Поэтому будет лучше, если вы просто поверите мне на слово. Геном человека расшифрован почти три века назад. Исследователи были поражены тем, что всего лишь небольшая часть нашей ДНК несёт в себе зашифрованную информацию о строении организма, входящих в его состав химических веществах и тому подобных физиологически реальных вещах. Предназначение остальных цепочек ДНК осталось для учёных неизвестным – и они, не задумываясь, списали их на балласт, своего рода ошибку природы. И только мне удалось выяснить, что эти «пустые» фрагменты ДНК на самом деле несут в себе колоссальные объёмы информации – то, что мы называем «генетической памятью». Это и есть первая часть моего нового научного открытия.
- А в чём заключается его вторая часть?
- Разумеется, в том, как извлечь эту спрятанную в генах информацию. Попробую объяснить с помощью простого примера. Представьте, что в вашем компьютере лежит зашифрованный архивированный файл. В системе есть программа-архиватор, но чтобы извлечь и прочитать информацию в файле, нужно ввести пароль. Надеюсь, понятно, что на самом деле я имею ввиду ДНК, и химические вещества, которые должны дать старт извлечению зашифрованной там информации. И эти вещества…
Выражение лица профессора Эриксона приняло торжественное выражение. Он выдержал небольшую паузу, поднял вверх указательный палец и завершил:
- …Гормоны!
- Вот как? – скептически откликнулся Томпсон. – Гормоны? Адреналин и тестостерон?
- И они в том числе, - невозмутимо подтвердил профессор.
- Но гормоны известны уже много веков! Почему никому до вас не пришло в голову использовать их для извлечения информации из генов?
- Всё дело в точных пропорциях и их правильном смешении. Попробую привести несколько простых примеров. Человеческий глаз способен различать сотни цветовых оттенков – между тем, любой из них является не чем иным, чем смешением трёх основных цветов – красного, зелёного и синего. То же самое и со вкусовыми ощущениями: рецепторы нашей ротовой полости способны распознавать только четыре вкуса – сладкий, солёный, кислый и горький. Но комбинация этих четырёх ощущений даёт тысячи разнообразных вкусов, делающих не похожими друг на друга множество употребляемых напитков и блюд.
Профессор вновь сделал небольшую паузу и продолжим голосом преподавателя, читающего лекцию студентам:
- С гормонами всё обстоит аналогичным образом. У человека их всего несколько десятков – но они являются пусковыми механизмами тысяч различных процессов, всё зависит от количества и смеси. Например, упомянутый вами адреналин в малых дозах активизирует и тонизирует организм, а в более крупных – вызывает чувство тревоги и страха. Смесь его с мужскими половыми гормонами продуцирует чувство агрессии. Но, собственно, я слегка откланяюсь от темы. Заложенная в генах информация извлекается не сразу, а поэтапно, по мере развития организма, в строго определённый период жизненного цикла. Например, гормоны, вырабатываемые вилочковой железой, главным эндокринным органом любого ребёнка, отвечают за рост и развитие органов, смену молочных зубов на постоянные и тому подобные вещи. Разумеется, делают они это во взаимодействии с другими эндокринными органами – надпочечниками, паращитовидными железами. С момента начала полового созревания главенствующую роль в регуляции эндокринного обмена берут на себя половые железы, а вилочковая железа, выполнив свою функцию, атрофируется. Процессом активации генетической информации можно управлять и искусственно – например, введение половых гормонов приводит к раннему началу полового созревания, а гормоны щитовидной железы могут спровоцировать раннее закрытие эпифизов и преждевременное прекращение роста костей. Таким образом, для активации того или иного процесса, заложенного в генах, нужна точно подобранная пропорция определённых гормонов. Мне экспериментальным образом удалось определить, какие именно гормоны и в каких количествах требуются для того, чтобы «пробудить» генетическую память.
Профессор опёрся руками о стол и наклонился в сторону посетителя.
- В ваших генах заложена память о каком-то трагическом событии, виновником которого, возможно, стал кто-то из ваших далёких предков. Проблема в том, что дисбаланс гормонов не даёт в полной мере проявиться этому явлению. Проще говоря – вы слышите далёкую речь, но голос рассказчика так тих, что вы не можете разобрать слов. Вот тут то и потребуется моя помощь.
- Как именно вы собираетесь мне помочь? Я имею в виду, как будет выглядеть этот процесс?
- Я возьму небольшое количество вашей крови и обработаю специальными энзимами, которые позволят расщепить ДНК, затем отфильтрую участки, отвечающие за генетическую память. Составлю точно рассчитанную гормональную смесь, которая должна будет «высвободить» зашифрованную в генах информацию, и введу вам в кровоток. Простите, объясняю слишком упрощённо – на самом деле процесс очень сложный и требует специального оборудования, которое есть только в моей лаборатории.
- Технические подробности меня не интересуют, - ответил Томпсон. – Скажите только, профессор, что именно произойдёт, когда препарат попадёт в мою кровь?
- Как я предполагаю, вы переживёте воспоминания о событии, заставляющем вас испытывать чувство вины. Причём, всё это будет настолько реально и ярко, словно вы являетесь непосредственным участником происходящего. Возможно, испытаете при этом сильный стресс, но когда придёте в себя, будете абсолютно уверены в том, что лично не совершали ничего, за что бы пришлось стыдиться. Чувство вины исчезнет навсегда.
Томпсон нерешительно потёр лоб.
- Насколько я понимаю, действие вашей методике ещё не проверялось на практике? Я буду своего рода лабораторной крысой?
- Скорее добровольцем, - невозмутимо поправил профессор. – У лабораторных крыс нет возможности отказаться от участия в эксперименте, а у вас такое право есть. Да, моя методика на людях не проверялась. Я не могу гарантировать стопроцентный результат успеха. Но, смею вас заверить, большой опасности это не представляет. По крайней мере, эксперимент не угрожает вашей жизни, а при его удачном завершении вас ждёт полное выздоровление. Вещества, которые я собираюсь вам ввести – самые обычные гормоны, которые и так постоянно циркулируют по вашему кровеносному руслу, поэтому нет никакого риска отравления. Это намного безопаснее для организма, чем те зверские методы, которыми вас пытались лечить, вроде электрошоковой терапии и инсулиновых ком.
Томпсон медленно кивнул.
- Что ж, я готов рискнуть.
Профессор выглядел очень довольным.
- Тогда моя ассистентка сейчас возьмёт у вас немного крови. На подготовку мне потребуется несколько дней. Предлагаю встретиться здесь же, в моём кабинете, через неделю. Если что-то пойдёт не так, мой секретарь сообщит вам об этом.
Джонатан поднялся на ноги. Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
- Ну что же, у меня есть неделя на раздумья, не потребовать ли процент с Нобелевской премии, которую вы собираетесь на мне заработать, – шутливо сказал Томпсон.
- Обсудим это после окончания эксперимента, - улыбнулся в ответ профессор.
На том они и расстались.
Неделю спустя Джонатан сидел в том же самом кресле. Кроме профессора, в этот раз компанию им составляла облачённая в медицинский халат медсестра, державшая в руках шприц, наполненный прозрачной бесцветной жидкостью.
Томпсон закрыл глаза, чтобы не видеть, как тонкая стальная игла вонзается в кожу его предплечья. А когда вновь их открыл, понял, что больше не находится в кабинете профессора.
Он стоял на вершине холма, глядя на раскинувшийся под ним город. Томпсон испытывал смешанные чувства – часть его разума говорила ему, что город этот он видит впервые, но другая часть утверждала, что здесь он живёт с самого рождения. Серые коробки четырёхэтажных домов, тесно прилегающих друг к другу. Колонны древних величественных храмов. Широкое кольцо амфитеатра.