Я посмотрела на мужчину с куда большим интересом, теперь, скорее, профессиональным, а тот продолжал пялиться в одну точку перед собой, будто мы с директором о погоде за окном разговаривали, а не о его проблемах и душевных ранах.
– Я хочу, чтобы ты, во-первых, помогла ему здесь освоиться: все показала, объяснила порядки. А во-вторых, сделала все, что в твоих силах, чтобы примирить Кайдена с его даром и… с самим собой.
При последних словах, мужчина издал какой-то нервный, хмыкающе-фыркающий звук, за что заработал укоризненный взгляд от директора и недоумевающий от меня. Руководитель школы был известен своей привычкой находить и «подбирать» по всему королевству талантливых самородков, которым не повезло по жизни, приводить их в школу и давать этим шанс на счастливое будущее. Да я сама была из таких вот «самородков», но впервые видела, чтобы этот жест не только не встречал благодарности, но еще и сопровождался таким… фырканьем. Точно с головой не все в порядке. Будем работать!
– Возьмешь у Ильфина расписку для кладовщика на получение учебных принадлежностей и постельного белья. Он же скажет, где можно поселиться и выдаст расписание занятий первого курса. Вопросы?
Я помотала головой – нет вопросов!
– Хорошо, – кивнул директор и проникновенно добавил: – Я очень на тебя рассчитываю, Шела.
И я прониклась. Директор Паскветэн уже пару раз прибегал к моему дару для того, чтобы помочь своим найденышам, но так серьезно не просил еще никогда. Видать, и впрямь случай запущенный.
– Можете идти. От занятий ты до конца дня освобождаешься. Но завтра оба на уроках без опозданий.
С секретарем Ильфином разговаривала я. Ну как разговаривала… сказала, что нам нужно, а потом стояла и пять минут в гробовой тишине дожидалась, пока тот найдет и напишет мне все необходимое. Кайден в это время дожидался в коридоре. Стоило мне выйти, как он оттолкнулся от стены, поправив переброшенный через плечо чехол с луком и подхватил сумку. Я посмотрела ему в глаза и очень четко поняла – случай не запущенный, он практически безнадежный.
Этот человек не просто был на грани глубочайшего отчаяния, он уже погрузился в него больше, чем по пояс и целенаправленно тонул, не особенно пытаясь барахтаться.
Жрецы в храмах скорбно твердили – нельзя спасти того, кто не хочет быть спасенным. Медицина возражала – можно. Достаточно пациента усыпить или обездвижить. В крайнем случае – стукнуть по голове. Глядишь, мозги на место встанут и жить захочется.
Я улыбнулась, помахала честно добытыми свитками и поинтересовалась:
– Ты голодный?
– Да нет, не особенно. – Совершенно невинный вопрос мужчину, кажется, озадачил, потому что ответил он на него не слишком уверенно. Зато смотри-ка ты, разговаривает!
– Просто до обеда еще далеко, но можно заглянуть на кухню. У тетушки Беатрис – это наша кухарка – всегда припасено что-нибудь для непутевых, проспавших завтрак.
– Я запомню.
И все. Никаких вопросов, никакого продолжения беседы.
– Ладно, раз не голодный, пойдем покажу тебе, где будешь жить и учиться.
Я развернулась и зашагала по коридору. Кайден пристроился за моей спиной, а не нагнал, чтобы идти наравне. Беседовать в таком порядке было не слишком удобно, но меня это не особенно смущало.
– Тебе, кстати, повезло, ты нечетный вновь прибывший, будешь жить один пока. Мужчины живут в западном крыле. Уроки начинаются после третьего колокола. Первый звенит на подъем, второй на завтрак. Дальше звон означает смену занятий. До обеда их три, после – тоже три, иногда четыре, плюс практики и отработки. Учеба началась всего неделю назад, так что много ты не пропустил, нагонишь быстро…
Кажется, его вполне устраивал мой беззаботный треп и отсутствие необходимости отвечать на вопросы. Нет, так дело не пойдет. Я обернулась, стремительно замедлилась и поравнялась с ним. Мужчина перестроиться не успел, только чуть сбился с шага.
– А ты откуда родом?
– Из Йена.
– Ого! – присвистнула я. – Далековато тебя занесло. Это же самый север. То-то я смотрю, ты такой светленький, не как наши. А я местная – и родилась, и выросла в Вирше, это ближайший город, часах в трех ходьбы…
– Что же ты тогда такая рыжая? – мрачно поинтересовался Кайден.
– Какая есть! – Я гордо расправила плечи и вздернула веснушчатый нос (о, демон бы побрал этот веснушчатый нос!). – Завидовать нехорошо!
– Было бы чему. И без рыжей косы забот хватает.
Я представила эту хмурую бородатую физиономию с косой до пояса и невольно хихикнула. Кайден покосился на меня, кажется, не понимая причину веселья.
– Это для охоты? – Я сменила тему, кивнув на лук и колчан за его спиной. – Боюсь, в школе не пригодится. Разве что сусликов в поле пострелять. В Брейдене не дай бог тебе в живность целиться, обычного оленя от боуги2 не отличишь, а подстрелишь фейри – живым не выйдешь.
– И не страшно вам? – Кайден резко замер у окна, вперив взгляд в темную громаду леса, полукругом обнимающего школьный замок.
Я тоже остановилась, невольно озадачившись. Страшно?..
Нет, конечно, Брейденский Лес – таинственный и жуткий Брейден, вотчина фейри и злых духов, место действия жутких легенд, родоначальник всей неукротимой природной магии – по-хорошему должен был пугать. Но когда живешь рядом с ним бок о бок всю свою жизнь, то как-то устаешь бояться. К тому же его обитатели существа хоть и опасные, но свои негласные правила чтут. А с некоторыми вполне можно и поладить, просто подход особый знать надо. Я, и пока в Вирше жила, в лес выбиралась за редкими травами, да по грибы, да по ягоды – фейри против этого не возражали. А уж после того, как переехала в школу, и подавно могла там целый день пропадать.
– Да нет, – я пожала плечами. – Мы привыкли. А тебе?
– Фейри меня не пугают. Темный лес тоже, – он отвернулся от окна и сделал шаг вперед, вынуждая меня продолжить путь.
– А что пугает? – нарочито простодушно поинтересовалась я.
В серых глазах мелькнул вялый вопрос.
– Ну, все чего-то боятся, – пояснила я. – Кто-то темноты, кто-то одиночества. Подружка у меня вот гусениц боится. А ты?
Кайден как-то неопределенно пожал плечами. Глупо было, конечно, вот так сразу на этот ответ рассчитывать, но попытка-то не пытка…
Я некоторое время помолчала. Не так-то просто выводить на разговор человека, который, очевидно, мечтает только о том, чтобы его оставили в покое, а то и просто разговорчивостью не отличается, кто его знает. Он был закован в непроницаемый панцирь отчуждения и равнодушия ко всему миру. А я ходила вокруг него, как лиса вокруг надежного курятника, не зная, с какой стороны подступиться и пробуя на зуб то одну доску, то другую, авось какая и окажется трухлявой.
– А чем ты раньше занимался? До того, как в школу приехал?
– Наемник.
Если краткость – сестра таланта, то этот человек явно метит в гении!
– О-о… – задумчиво протянула я. Да тут вам неограниченный простор для травм как душевных, так и телесных. А еще душевных, вызванных телесными, между прочим! – Лучник?
Кайден кивнул и неосознанно стиснул ремешок колчана, проходящий наискосок через грудь.
– Ну вот, мы пришли! – я выбежала чуть вперед и распахнула перед ним одну из дверей жилых комнат. Все они были однотипные – две кровати, шкаф, рукомойник в углу, на нем кувшин, под ним ведро для стекающей воды. Стол и пара стульев. – Располагайся. За бельем и прочими принадлежностями сейчас сходим к кладовщику. В конце коридора есть маленький фонтан, там можно воду набрать для питья и умывания.
Мужчина небрежно скинул сумку на пол и с куда большей, сразу видно – привычной – осторожностью стащил лук и колчан. Обернулся на меня, стоящую на пороге и наконец-то проявил хоть какой-то интерес:
– А помыться где можно?
– Баня у нас раз в неделю, – с энтузиазмом отозвалась я. – Женская в выходной утром, мужская – после обеда. Но во дворе есть большие кадки с дождевой водой и пара закутков для обливания. Если надо раньше – туда ходят. Зимой холодновато, конечно, но сейчас-то лето в разгаре… Показать? А по дороге как раз в кладовую забежим, там полотенце выдадут.