– Думаю, очень просто. Дали на лапу и запустили бизнес. Строгости – они всегда по мелочам.
Глава 5
Варвара Белкина в очередной раз заехала навестить больную подругу. Палата онкологического центра на Варварке наполнилась энергией здорового деятельного человека, так нужной тяжелобольным.
– Спасибо тебе за Сергея. Он был здесь вчера вечером, отчитался, что все обошлось. Последнее время я ему не очень-то верю, но…
– Ты и раньше постоянно сомневалась. Вспомни, какие сцены ревности ты ему закатывала.
– В себе сомневалась, не верила, что меня можно преданно любить. Теперь другое дело. Теперь он привирает во благо, не хочет меня тревожить… К телефонному звонку я бы отнеслась со скептицизмом. Но если человек явился сам, значит, его точно отпустили. Спасибо, Варвара.
– Да он сам выпутался. В конечном счете спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Кстати, расскажи мне последние новости.
Если, конечно, он не просил тебя держать, язык за зубами.
– Сказал, что устроился работать на телебашню, обещали хорошую зарплату.
– Господи, как его угораздило? Вечно эти мужики во что-то впутываются. Как дети малые, честное слово.
Тут Варвара спохватилась, что ее слова могут снова разбередить, раздуть угасшее беспокойство подруги.
– Я в том смысле, что им обязательно нужна экзотика.
– По-моему, чудесное место по сравнению с прежней его работой. Не надо мотаться по дорогам, где на каждом километре тебя ждет подвох. Если человек привязан к точному адресу, это уже хорошо. Смена ночная, днем он будет свободен.
– И чем он там должен заниматься?
– Следить, чтобы исправно работала аппаратура. Для этого не нужно специальное образование. На неисправном блоке загорается аварийный сигнал. Меняешь его на запасной – и все дела.
А деньги платят за то, что работать иногда приходится на высоте. Тут я не очень переживаю.
В свое время он такие трюки на верхотуре выделывал…
«Блажен, кто верует», – подумала про себя Варвара.
* * *
Они опустились метров на сорок ниже острия и присели перекурить на небольшом выступе. Внизу царило полное безветрие, а здесь, на полукилометровой высоте, порывы ветра иногда достигали приличной силы.
Отвернувшись от ветра, закурили. Перешли на «ты». Подъем прошел без сучка без задоринки, что называется в штатном режиме, а совместная работа всегда сближает.
– Что тебе рассказали о причине моего ухода?
– Не уточняли, а я не спрашивал. Не люблю задавать лишние вопросы.
– Ценное в наше время свойство. Может, ты здесь приживешься дольше, чем я.
– Вообще-то любопытство мне не чуждо. Вот, например, ты как-то странно перекрестился перед подъемом. Не по-русски.
– Вообще-то, я белорус, из Гродно. Там у нас католиков много, я как раз из них. Не скажу, что сильно верующий. Но высота, хочешь ты этого или нет, отдаляет от людей, приближает к Богу. Понять его мне не дано, просто чувствую, что есть там хозяин, – Зыгмантович показал большим пальцем в сторону небосвода. – И надо к нему относиться с уважением.
– А как у вас с православными? Ругаетесь?
– Что нам делить? Кладбища поделены: тут православные, там католики, здесь заядлые коммунисты под звездами. Лично мне вниз, под землю, даже после смерти неохота. Знаешь, какие я похороны предпочел бы? Как у древних персов-зороастрийцев. Стояли у них специальные башни – мертвецов вытаскивали наверх, хищным птицам на съедение. Разве плохо? Главное – не гниешь в темноте и сырости. Башню ради меня никто, конечно, городить не станет, и здесь, на Останкинской, труп оставить не разрешат. Но если б в гору кто затащил, я бы спасибо сказал.
Скоро они нашли много общего в своих биографиях. Оба в свое время получили тяжелые травмы при падении.