Мог бы и не ухмыляться: Карим и без его пантомимы все прекрасно понимал.
– Скажи своему человеку, чтобы не торчал напротив окна, как манекен в витрине универмага, – проворчал он. – Вы бы еще на танке приехали!
– Отойди от окна, дорогой, – обернувшись к пулеметчику, сказал Руслан, – что ты, в самом деле, э? Зачем подводить хорошего человека?
Он наконец выпустил Карима из объятий, напоследок похлопав его по голому плечу.
– И не кричи, умоляю, – добавил Карим. – Жену разбудишь.
– У тебя две жены? – удивленно спросил Руслан, указывая глазами на что-то позади Карима.
Карим оглянулся и увидел жену. Та стояла в дверях спальни, левой рукой придерживая на груди края халата, а правой прижимая к губам угол воротника. Глаза у нее были огромные, полные ужаса и блестящие из-за готовых вот-вот пролиться слез.
– Что смотришь? – с ненужной грубостью спросил у нее Карим. Сердце у него обливалось кровью, и от этого он говорил намного резче, чем требовалось. – Накрывай на стол, гости проголодались.
Не проронив ни звука, жена бесшумно скользнула мимо него на кухню.
– Проходите, – сказал Карим гостям, – располагайтесь как дома. – Перекусите, выпейте, отдохните…
– Спасибо, дорогой, – сказал Руслан, делая знак своему спутнику и проходя в гостиную. Пулеметчик даже не подумал вытереть ноги, и на полу позади него остались грязные следы. – Угощение – это очень хорошо, но мы пришли по делу.
– Знаю, – стараясь, чтобы это прозвучало нейтрально, сказал Карим. – Но дела лучше всего обсуждать со стаканом в руке, разве не так?
– Ну если тебе так легче… Шучу, дорогой, шучу! Хороший хозяин обязан угостить гостя, и плох тот гость, который отказывается от угощения!
Усадив гостей, Карим направился в спальню: нужно было одеться. Долговязый пулеметчик сделал движение, словно намереваясь последовать за ним, но Руслан подал едва заметный знак глазами, и он расслабился, развалившись в кресле и вытянув до самой середины комнаты обтянутые камуфляжем голенастые ноги в облепленных мокрой глиной высоких ботинках. Пулемет он держал на коленях, как будто тот прирос к рукам, сделавшись их продолжением.
В спальне Карим торопливо натянул брюки, свитер и носки и подошел к зеркалу. Лицо у него было белое с прозеленью, как тронутый плесенью козий сыр. Впрочем, вполне возможно, виноват был желтушный свет сорокаваттной лампочки без абажура, которая свисала с середины потолка на пыльном витом шнуре. Волосы были всклокочены, глаза беспокойно бегали. Карим просто боялся и при этом точно знал, чего именно.
Руслан командовал отрядом, который Карим покинул чуть более полугода назад. Нет, Карим не дезертировал, и никакой иной вины перед Русланом за ним не числилось. Просто, когда федералы начали отжимать их к горам и брать в кольцо, Руслан сказал: все, расходитесь по домам. Сдайте оружие, федералы обещали амнистию всем, кто добровольно выйдет к ним с поднятыми руками. Мы можем умереть сейчас, а можем дождаться лучших времен и нанести русским удар в спину. Расходитесь по домам и живите, кто как сумеет. Когда пробьет час, я вас позову…
Спускаясь в долину, Карим очень рассчитывал на то, что обещанный час не пробьет никогда. Все эти шесть месяцев он с замиранием сердца ждал известия, о том, что Руслан убит в перестрелке или взят в плен и ждет суда. Хорошие времена остались в прошлом, и теперь браться за оружие было не только опасно, но и невыгодно. Многие пути поступления денег были перекрыты федералами, и половина купюр, которыми командиры расплачивались с боевиками, на поверку оказывались фальшивыми.