– Желторотик, – скомандовал тот же грузный мужчина, – просканируй местность: фон, хим.загрязнённость, наличие аномалий. Доложить через три минуты.
– Вы опять. Какой я вам Желторотик? – огрызнулся юноша, и, видимо, уже не в первый раз.
– А как изволишь себя величать ты сам, можно поинтересоваться?
– По имени, наверное, Андрей – как-то неуверенно пожал плечами молодой человек, а потом с огоньком добавил: – ну, или хотя бы по сталкерской кличке – Волкодав.
– И кто тебе её дал?
– Сам придумал, – без тени смущения заявил тот и уточнил: – Вчера.
Респираторы не передают оттенки человеческого голоса, а смех сквозь вибрацию их клапанов слышится, как булькающие хрюканье. Над пареньком и раздалось оно, причем, сразу с двух сторон.
– Не, паря, – вмешался в разговор третий, – погоняло надобно заслужить, отпахать его, отмозолить собственной задницей. И когда серьёзные люди обзовут тебя, тогда и носить.
– Верно, Профессор, – отозвался старший группы. – Думаешь, пацан, меня на зоне сразу Бугром нарекли? Походить пришлось малость, побегать. Только когда начал возглавлять любые операции: и по зачисткам, и поисковые, – тогда и пришили мне ярлык Бугор. Так что…
– Понял-понял, – зачастил парень, вскидывая руки, будто сдаваясь, – Желторотик так Желторотик.
– Молодца! – похвалил Бугор. – А теперь неплохо было бы вспомнить о субординации. Исполнять приказ.
– Есть, – вяло ответил Желторотик.
Через несколько минут он отрапортовал:
– 333 – чисто, 444 – чисто, 666 – не наблюдается.
– Ты в каких войсках служил? – поинтересовался Бугор, отстёгивая респиратор и снимая защитный шлем.
– В инже… инженерных, – замялся Желторотик. – Ну, это… стройбат, в общем.
– Тогда понятно, – выдохнул Профессор, усаживаясь на пенёк. Лицо его было красным с бисером мелких капель пота. СИЗ он бросил себе под ноги и откинулся на кривую осину, как на спинку стула. Вид у него был измождён. – Понятно откуда ноги растут у языка. «Трёхсотый», «три тройки», «воздух», «пламя»…
– Стройбат – это ж звери, – поддержал шутку Бугор, – им даже автоматы не выдают.
– Два солдата их стройбата… – начал Профессор.
– Да-да, – согласился командир, – заменяют бульдозер.
– Да, ну вас! – делано обиделся парень, пряча в подсумок ИД-1. Затем он сбросил с плеч тяжеленный рюкзак, положил на него АКМС и принялся аккуратно рядышком складывать средства защиты, и делал это с какой-то особой щепетильностью. Физиономия его тоже была распарена, как и у остальных. – И что эту херню, – неожиданно слегка пнул он рюкзак, – они вертушками не перебросили?
– Э! Э! – изменился в лице Бугор. – Ты там полегче, оборудование не для паровоза.
– Да я ж легонько, так сказать, любя, – извиняющимся тоном промямлил Желторотик. – Я просто интересуюсь, и за какой такой им не перебросить эту электронику стрекозами. Нам ещё ведь десять ходок предстоит.
– Я не понял, пацан, – вглядываясь сверлящими глазами, протянул Профессор, – тебе чё, деньги не нужны? Тебе же не хило забашляли, причем, предоплатой. Это их дело, такая секретность. Мне лично не чешет в их тайны нос совать. Бабки дали – я обрабатываю…
– Да я ничё, я так… – вовсе сконфузился Желторотик, – для беседы, в общем.
– Для беседы есть и другие темы, – закрывая глаза, снова откинулся спиной Профессор. – Сгоноши лучше пошамать. Коль «три тройки» и «три четверки» – чисто, то можно и подкрепиться на воздухе, – опять «бросил камень» в огород парня.
На этот раз Желторотик молча проглотил издёвку и принялся доставать из свинцовых капсул сух. пайки.
– Мож, костерок? – робко предложил он, изучая лица старших, ожидая определённую реакцию. – Когда ещё представиться возможность горяченьким-то побаловаться?
– Эт можно, – одобряюще кивнул Бугор. – Можешь расценивать это как новую вводную директиву. Только бездымный.
– Будет сделано, шеф.
– Не в такси, пацан… Вот на проспекте тачку на большой палец поймаешь, там и шефкай.
«У! достали! Второй день поучают, – ворчал себе под нос Желторотик, подбирая с земли сухие ветки. Молодой человек был хорошо сложен, отличался ловкостью и большой выносливостью. Он видел своё превосходство перед пожилыми сталкерами, и его бесило, что приходится выслушивать всякие там советы и наставления. Мерился он только потому, что это участь любого новичка на зоне. Сталкеры-одиночки – такая же легенда, как и все остальные, что ходят здесь. «Тройка» минимальное количество бойцов в группе, чтобы оправиться в проклятую местность. Ни один здравомыслящий сталкер и шагу не сделает в здешнюю неизвестность. – Трепаться им больше, что ли, не о чем? Старпёры! Посмотрел бы я на них вчера, когда гнилую трясину форсировали. Если бы не я…». И так дальше, всё в том же духе.
– Не-а, пацан, – вдруг произнёс Бугор, когда добил жестяную банку с пловом. Его глаза засветились теплотой, и он смотрел на Желторотика как-то по-отечески. – из тебя выйдет толк. Через годик матёрым сталкером станешь. У тебя не кислые задатки. Только я не знаю, на кой тебе давить волков. От этих мутантов приработок не велик. Но уверен, будет у тебя козырная кличка. Не сомневаюсь. Скажи только, парень, зачем тебе это?
– Что – это? – польщённый внезапным откровением командира и чувствуя уже стыдливую неловкость за недавние нелестные мысли по отношению к этому человеку, как можно тактичным тоном спросил Желторотик.
– Ну-у, всё это… – обводя окружающий мир пластиковой ложкой, протянул Бугор.
– Топтать зень на зоне, – уточнил Профессор. Он, как оказалось, не спал, хотя и сидел всё время с закрытыми веками, скрестив руки на груди.
– Да зачем? – всё также ласково говорил нач.группы. – Молодой парень. Здоровый, сильный, красивый… ну, и всё такое. Знаешь, сынок, – уже с дрожью в голосе, в котором чувствовалось какие-то трагичные воспоминания, полу шептал взрослый мужчина, – знаешь, через годик ты ни только обретёшь себе козырную кличку, но и кучу патологий со здоровьем. Вот ты давеча, с утречка сегодня говорил: побриться бы, а то щетина спать мешает. Мы вот с Профессором и как выглядит бритва забыли. Ни волосинки на лице. (Профессор всё также с закрытыми глазами кивнул). И про женщин сны уже давно-давно не снятся. И ты через тот же годик про женщин и думать перестанешь… Жалко мне тебя, сынок, по-человечески жалко. У меня сын такой же, твоего же возраста… был, – он это сказал с такой непередаваемой тоской, что парню показалось, что начальник от своих слов сам сейчас лишится чувств.
– Деньги, – серьезным металлическим голосом выдавил из себя Желторотик. – Мне нужны очень большие деньги.
– На кой? – спросил неподвижный Профессор.
Желторотик хотел ответит, он напрягал все душевные силы, чтобы ответить, но не находил в себе решимости.
– Ну, нужны так нужны, – решил завернуть эту тему мудрый нач.группы.
Надолго нависла пауза в разговоре, за время которой каждый из троицы успел уже уйти в «себя», каждый думал о своём, у каждого были причины быть здесь. В гнойной язве на теле земли, в лепрозории для искалеченных дух, жаждущих наживы, в раковом боксе лучевых заболеваний. Каждый живущий здесь знал, из изо дня в день он гниёт, разлагается заживо. Знал, что не далёк тот день, когда щитовидная железа и вовсе откажет, или узелки на лимфатических сосудах переродятся в злокачественную опухоль, а та, в свою очередь, не бывало быстро станет убивать и убивать мучительно и необратимо. Участь каждого здесь была предрешена. Всё дело оставалось за временем. Кому-то это грозило через несколько месяцев. Кому-то через несколько лет. И всё же их, бродяг зоны, что-то удерживало здесь, что-то толкало наведываться к ней в гости. И это ни то чувство авантюризма, нет. Это что-то непонятное, можно сказать, мистическое, что не поддаётся простому логическому объяснению, что-то помимо возможности заработка «серьёзных» денег. Халявой тут и подавно не пахло – большие деньги здесь зарабатывались большим трудом.
Тягостную тишину нарушал сам Желторотик: