- Боритесь, братья! Будьте людьми! И вы обретете все тоже, что и я. Химера рядом. Нужно лишь протянуть к ней руку и каждый получит все, что только пожелает!
С этими словами она покинула свое место и растворилась в толпе танцующих людей. Толпа машинально потянулась за ней. Как толстый и неповоротливый червь, они поползли вперед.
Музыка становилась все громче, пространство наполнялось напряжением. Стоявшие до этого неподвижно сотни людей вдруг сорвались с места и начали плясать в такт ударявшей музыке. Все в одночасье стало другим. И в этом бушующем море Гор чувствовал себя не в своей тарелке.
- Где тут туалет? - спросил он, переведя взгляд на бармена.
- Прямо, метров двадцать. Там выход, ты не пройдешь мимо.
Он указал пальцем в то место, где всего несколько секунд назад исчезла таинственная Оливия.
Мужчина встал на ноги и направился к указанному месту. Люди расступались перед ним. Наблюдали. Охрана, дежурившая в этот день у самого входа, была занята своими повседневными делами и просто не обращала на него внимания. Лишь толпа медленно провожала его взглядом, пока он не скрылся от них в коридорах подсобки, чтобы затем вновь утонуть в безумном танце, забыв обо всем.
Здесь было относительно тихо, но музыка все же пробивалась через каменные стены и проникала в вырубленные когда-то давным-давно тоннели. Здесь рабочие и простые люди были в безопасности. Это чувствовалось во всем: в разговорах, в радиопередачах, что доносились из динамиков, развешанных на всей протяженности длинных тоннелей, в плакатах. Все было буквально пропитано бунтом, как бензином, и не хватало лишь маленькой искры, чтобы все это место взорвалось и превратилось в одно сплошное пожарище.
Туалет находился в самом конце каменного коридора возле большой трансформаторной будки, распределявшей энергию по многочисленным ответвлениям бесконечных тоннелей, тянувшихся на километры во все стороны. Небольшое помещение, одно на всех, и для мужчин и для женщин, оно напоминало холодную морозильную камеру. Было холодно. Система вентиляций здесь работала по своему режиму, отчего предугадать какой будет температура в следующие несколько часов, не мог никто.
В дальнем углу он увидел ее. Оливия стояла возле умывальника и внимательно рассматривала себя в запотевшем зеркале.
- Я не вовремя? Я не видел тебя.
Женщина повернулась к незнакомцу и смерила его взглядом.
- Нет, что вы. Проходите, вы меня не смущаете.
Оливия отвернулась обратно к зеркалу и продолжила свой ритуал.
Мужчина зашел в кабинку.
- Вы видели мое выступление? - спросила она.
- Да.
- Скажите, вы верите в мои слова.
- Нет. - громко ответил он
Этот ответ ее сильно удивил. Она развернулась всем телом и посмотрела на выходившего из кабинки мужчину.
- И почему же?
- Ты даешь бесплодную надежду. Готов поспорить, что ты и сама не веришь в то, что говоришь. Жаль, что мне придется окончательно разубедить тебя.
Оливия отошла от зеркала. Карие глаза внезапно наполнились слезами, отчего холод, царивший в этом месте, еще сильнее резал ее лицо.
- Я не понимаю о чем ты?
- В этом нет необходимости.
Она осторожно обошла незнакомца и направилась к дверям. Схватившись за ручку, женщина несколько раз дернула ее, но не смогла открыть. Попытка повторилась, но все безуспешно. И лишь тогда, когда чужие руки обхватили ее шею, до нее дошло, что время ее начало обратный отсчет.
Криков почти не было - он крепко сжимал ее рот, не давая даже писку вырваться из ее легких. Тело тряслось, тоненькие женские ручки бесплодно искали за что зацепиться. Она знала чем все закончиться и через минуту, выдавив из себя последний всхлип, окончательно обмякла. Ее глаза потухли. Как огонь в костре, что согревает своего путника во время долгой дороги, они утратили свой свет и медленно закатились.
Все было сделано так, как его и просили. Горг отложил тело, выбросил перчатки и, еще раз осмотревшись, быстро направился к выходу.
2.
Тяжелый стук колес экспресса заставил его вернуться в этот мир. Размышляя над произошедшим, он совсем не заметил как поезд вылетел на поверхность из тоннеля и продолжил идти последний участок пути по наземной магистрали.
Было темно. Длинные улицу Трущоб в это позднее время были погружены в глубокий сон. В окне быстро проносились многочисленные дома, небоскребы, целые кварталы пролетали перед его глазами, не успевая даже зафиксироваться в его памяти. Он смотрел в темноту этой ночи и еще раз прокручивал в голове последние события.
Вскоре его нос учуял мерзкий запах пота и грязной одежды. Горг повернулся и увидел позади себя того самого бомжа, что ехал с ним в этом же экспрессе несколькими часами ранее. Теперь его лицо было открыто. Опухшие глаза смотрели прямо на него. Многочисленные шрамы и ссадины по всей поверхности кожи лица вызывали отвращение. Лишь зубы, чистые, почти белоснежные, очень ярко контрастировали во всей этой картине.
Бездомный сделал шаг по направлению к Георгию. Увидев, что тот никак не отреагировал на это, сделал еще один, потом еще. Наконец, ему удалось приблизиться почти вплотную, отчего мужчина едва сдерживал кашель.
- Я присяду? - бездомный указал на сидение напротив.
- Нет. - отрицательно покачал Горг.
- И все же я сяду.
Он громко упал на свое место и раскинул руки.
- Что тебе надо? Вагон пустой, здесь полно других свободных мест, чтобы ты мог там сесть.
- Я знаю, но я хочу сесть именно здесь. Мне хочется поговорить с тобой.
Горг внимательно осмотрел незнакомца, особенно его лохмотья. Под такими сгустками грязной материи можно было спрятать любое оружие.
- Рад познакомится. - он протянул руку, но не дождавшись ответного движения, поднес ее к своему носу. - Что? Дурно пахнет?
- Воняет.
- Прости. Я остался без работы много месяцев назад. А нет работы - нет денег, нет денег - нечем платить за квартиру, нет квартиры - негде помыться. Все упирается в деньги, мой дорогой друг. Они альфа и омега нашей жизни. Они путеводная звезда, такая далекая, такая холодная и такая желанная. Не под сточной трубой же мне следить за личной гигиеной.
Он улыбнулся и снова оголил свои белоснежные зубы. Все целые, ни одного подгнившего или намека на нечто подобное.
- Но не будем заострять на этом внимание, давай лучше поговорим о тебе.
- Что ты имеешь ввиду?
Георгий немного напрягся. Разговоры о нем всегда приводили его в необъяснимое напряжение. Чувство страха постепенно проникало в него.
- Не волнуйся так, я не собираюсь лезть в твой мозг и пытаться достать оттуда все, что мне нужно.
- А можешь?
- Конечно. Проще простого. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что поведал сам. Как насчет твоего отношения ко всему, что происходит вокруг.
- Например?
- Твоя жизнь. Твоя работа. Все то, что так или иначе заставляет тебя просыпаться по утрам. Тебе нравится, что повсюду ты видишь охрану? Мы, что живем в клетке? Она везде. У входа в твою многоэтажку, у дверей шахты, в Подземелье, на улице и даже в воздухе. Даже сейчас, я готов поспорить, они кружат в воздухе и наблюдают за нами. Тебе нравится жить именно так?
Его глаза необычно раскрылись и взгляд стал прямым, как стрела.
- Это обычные меры безопасности. Ничего особенного.
- Да неужели?
- Конечно. Если бы ты почаще вылезал из этого вагона и ходил по улицам, то сам все понял. Трущобы - не рай, а зловонная дыра, которую от полного мрака спасает только страх перед зачисткой. Ты был хоть раз в четвертом районе? Или на худой конец в седьмом? Там стрельба не прекращается круглые сутки. Даже солдаты не заходят туда без особой необходимости, оставляя за жителями право самим разобраться в своих проблемах. Представляешь, что может случиться если и этот барьер падет? Эта дрянь вылезет наружу и подожжет все остальное в Трущобах. Это место заполыхает так, что ад покажется детским костром.