А этот, значит, всё лежит. Смотрим, не дышит. Убил. Ну, кликнули держиморд. Набежали, начали мол расспрашивать, что да как. Ну, я им объяснил, что тот первый начал. Поверили. Правда, в яму всё равно на всякий случай посадили. Это у них заместо карцера было... Вы вообще извиняйте за мат да за простой язык, это я когда фэнтези пишу, умничаю, а тут... навроде как душу изливаю...
В яме просидел три дня. Вонища страшная. Там и до меня кого-то держали, всё зассано, засрано, а я брезгливый... На дальняк ходи чуть ли не под себя, яма то тесная, там даже вытянуться во весь рост не выйдет. Гуманизм был при царе, эт точна! Вытащили потом, от меня несёт как от прокажённого, мышцы ломит, руки ноги не поворачиваются. Ну, повели к ручью мыться, а то вонь просто жуткая. Вымылся, значит, обратно привели. А там эти дружки то "абрунгерна" сидят, на меня волками глядят. Но и только. Поняли, что со мной лучше без нужды не связываться...
Ага щас! Это я так подумал. А ночью просыпаюсь, чую неладное. И точно! Один из них ко мне подкрадывается. Я то далеко от них спал, у этих отдельный угол. Баре доморощенные... Подкрадывается, значит, ко мне и руку заносит... Ну я, не будь дураком, руку ему перехватил, смотрю, а у него деревянная заточка в руке. Это простой кусок дерева заточенный, они украдкой его от рукояти кайла отбивали и заостряли. Чем не оружие?
Я ему руку-то перехватил, заточку вырвал и сжал ему кисть. Энтот как заорёт благим матом, его дружки подрываются к нему, а я, значит, заточку зажал и говорю: "Рыпнетесь, сучьи дети, зарежу на хер". Обратно легли. Того я отпустил. Лишний раз в яме тухнуть неохота...
Ага, а наутро просыпаюсь, а меня держиморды хватают, показывают заточку и говорят.
-Твоё?
Я говорю.
-Нет.
Они.
-Как нет, сучий выблядок, у тебя ж нашли!
-Не моё, этих заточка. - Показываю на татей.
В общем, опять меня в яму посадили. Сказали ещё одна такая выходка, и смерть мне. Опять трое суток просидел, вышел, ноги не держат. Ну, повели опять к ручью мыться. Теперь уже один держиморда. А я то смекнул, что если так продолжаться будет, то я ноги протяну, меня ж в этой яме не кормили даже. А стражник молоденький... Ну я выждал когда он совсем расслабиться. Чё я еле иду, он меня не боится. А зря. Я на него набросился как дикий зверь, шею прокусил и начал кровь пить аки упырь. ( У меня и челюсти сильнее, и клыки острее, чем у обычного человека, так что мне это удалось). Чую, сила моя начала прирастать, а он кричать то пытается, а не может ни хера, я ему рот рукой закрыл, он только стонет...
Короче, напился крови аки упырь, свернул ему шею для верности и кинулся в бега. Вдоль ручья шёл. Как то сообразил, что так они мой след не возьмут. Инстинкт, наверное, не знаю. А совсем забыл. Я ж от природы погибче людей то буду. Сильно погибче. Я из кандалов вывернулся, хотите верьте, хотите нет. То же и с ядром (мне его на каторге нацепили). Больно, правда, было, всё себе ободрал. Ну да ничего. Зато живой остался.
Поплутал я по сибирским лесам с месяцок наверное. Примерно в свои края то и вернулся. А потом на ухоронку набрёл. Разбойничью. Ну, стал с ними на дорогах озоровать. А чё мне ещё делать оставалось? Я ж вне закона был, беглый. Не знаю, искали меня там, не искали. Главное что не нашли.
Как разбойнички живут? Херово. Путников не так часто встретишь, светиться часто тоже нельзя, войска на логово наведёшь, так что в основном охотой жили. А ежели узнавали про какого несчастного купчишку (у атамана человек был в городе Н возле которого располагалась наша ухоронка. Почему не называю города? Об этом далее) то не повезло ему. Протянем верёвку меж стволов и ждём. Как только лошади на неё напарываются, тут и мы набегаем. Нас тогда немного было десятка полтора от силы...
Жестоко мы конечно с ними расправлялись. И пальцы отрезали, чтоб перстни добыть и мочки уха обрывали вместе с серьгами, это всё было, правильно говорят. А вот баб на месте никогда не насильничали, токмо уже в ухоронке. Чтоб значитца растянуть удовольствие. Я то в этих забавах участия не принимал, неча на меня волком-то смотреть. А мужиков ихних губил, не без этого. У меня тогда сильная ненависть к богатым была...
Ко мне, кстати, в ухоронке то же пару раз пристать пытались. Думали я мужиков люблю, раз баб не трогаю. Пришлось поучить уму-разуму... Так что те, кто говорит что гомосексуализм с запада пошёл, тот брешет. Всегда он был. Это в генном коде что-то не так, учёные ж доказали. Читать больше надо. Неучи...
А ухоронок у нас было две. Одна неподалёку от дороги, яма заваленная ветками, а другая совсем в глуши, полноценная землянка, ни один жандарм не сыщет. В первой мы перед делом отсиживались, ну а во второй облавы пережидали. Грязно там было конечно и воняло сильно... Но всё лучше, чем под открытым небом.
Но как мы ни хоронились, а в итоге нас всё равно поймали. Человек атамана, наверное, сдал... Десятков пять солдат прибыло по наши души. Ну, тут уж никто даже и не рыпался, а я бежать кинулся. Ну, в меня значит пальнули. Пару раз мимо, а одна пуля попала в бедро. Ну, я на них зарычал как зверь. Они смотрят, а у меня пластика и внешность... ну несколько отличаются от обычной, кожа бледная...
-Смотри, чистый зверь! - Говорит один из солдат.
-А давай его в поместье к нашему графу отвезём, пусть поглядят на такое диво!
Тогда теликов с Интернетами не было... Я, значит, ещё больше распалился. Лучше уж в поместье, чем опять на каторгу. Ихний набольший капитан вроде бы затею одобрил. Посадили меня в железную клеть, они с собой привезли для душегубов, но по такому делу поместили в неё меня одного. Остальных моих товарищей кого тут же пристрелили, слишком старые, а кого помоложе в кандалы да на каторгу (это я из разговоров солдат понял). Повезли в поместье.
***
Поместье было роскошным... Я таких хором отродясь не видал. Для меня это был всё равно что дворец. Но меня понятное дело внутрь не пустили, а поместили в клетке во дворе. И вот теперь к тому, почему я не упоминаю название города. А потому что дворянская фамилия, чьё было поместье, очень известна даже по сей день. И называть я её не буду. А то ещё отпрыски по судам затаскают. Я на своём веку уже достаточно натерпелся, чтобы у меня ещё ото всякой бюрократии башка болела. Кому надо, пошарьте по книгам, кто в Сибири наделы имел. Заебётесь смотреть. Сибирь она большая...
Пулю я сам вынул, рана запеклась, ожог от клейма к тому времени сошёл, мы долго от солдат хоронились, года полтора где-то. Ну, прислуга тамошняя на меня дивится, а я соответственно на них. Ещё бы! Они ж по сравнению с деревенскими чистенькие, да одеты богато. Для меня прям люди из другого мира! Мне ж тогда ещё и восемнадцати годов не было...
Детишки прибежали, каменьями с грязью в меня стали швыряться. Ну да то я не в обиде. Я детей люблю... Своих то у меня никогда не было, да теперь уж наверное и не будет... На дворе осень, я в рванине, но холода не чувствую, я ж особенный в этом плане...
И вот тут то мне и подфартило. Я встретил её. Марочку. От слова мара, морок. Вообще её, конечно, Марией звали, но я только так. Она была дочерью графа. Черноволосая с белой, как мрамор кожей и огромными чёрными глазами, она покорила моё сердце раз и навсегда. Ни до ни после неё у меня не было ни одной женщины. И, наверное, уже не будет. Так то. Бляди рази женщины...
Хозяин тогда был в Петербурге по делам его Величества Государя Императора всея Руси, чтоб у него хер отсох. Посмертно. Так что всем заправляла она. Мать её умерла при родах, всяких там тёть с дядями почему-то не было, братья служили где-то далеко, так что за ней смотрел только управляющий. Но он же не дворянин! Чего он ей сказать-то мог!
В общем, когда она на меня впервые посмотрела меня словно током ударило и слабость я ощутил такую, какую никогда в жизни не чуял. Это я то, колода бесчувственная! Она долго смотрела мне в глаза... Как потом Мара мне призналась она тогда ощутила тоже самое.