Когда-то в рамках конверсии эти «эффективные менеджеры» переводили оборонные заводы на выпуск кастрюль и фаллоимитаторов, а теперь годами создают какое-нибудь чудо технологии, которое в итоге оказывается китайским, только хуже и дороже оригинала. Или строят такие железные дороги, что полет на Марс был бы гораздо дешевле.
В 1993 году некие чудаки предлагали президенту использовать придуманный ими «гиперболоид», чтобы разгонять митинги, воздействуя на психику человека. Сегодня «неправильные» митинги всеми правдами и неправдами просто не допускают вместо того, чтобы устранять причины недовольства людей. А на «правильные» акции или сгоняют бюджетников, или покупают участников за несколько сотен рублей, чтобы создать видимость массовости. Сотрудникам службы безопасности президента, которую я возглавлял, в те годы никто не ставил задачи подпускать или не подпускать к первому лицу людей в зависимости от их политических взглядов. Мы отслеживали только тех, кто потенциально мог физически угрожать охраняемому лицу, явных неадекватов и т. п. И ни в каких «прямых линиях» главы государства с дрессированным народом и отрепетированными вопросами лично мне участвовать, слава богу, не доводилось.
У входа в Ельцин Центр, который обошелся в 7 миллиардов рублей, стоит президентский «ЗиЛ». В меню кафе – блюда, которыми Наина кормила мужа. В экспозиции – и ядерный чемоданчик, и копия знаменитого письма Ельцина Горбачеву, и личные вещи ЕБН, и его кремлевский кабинет – говорят, не бутафория. В телерепортаже об открытии россиянам показали преисполненных торжественности Наину Ельцину и Татьяну Юмашеву. Вот только мне показалось странным, что среди множества гостей – одноклассников, одногруппников, одноклубников и прочих – не оказалось родного младшего брата первого президента, Николая. Не пригласили и брата двоюродного – Станислава Глебова. Может, потому, что он в интервью газете «Собеседник» как-то сказал о брате Борисе, что тот «страну угробил, пропил Россию»?..
Почему-то мне пришла мысль: если бы до этого дня дожил Виктор Степанович Черномырдин – его бы тоже не позвали. Я когда-то пожалел, что узнал его близко слишком поздно… Пожалел, что работал с Ельциным, а не с ним, и что не Черномырдин руководил Россией – все у нас могло бы сложиться иначе. Я понял этого человека только после того, как он стал депутатом Госдумы. Мы встречались несколько раз в месяц. Выпивали, конечно, хотя ему уже давно сделали операцию шунтирования и алкоголь был противопоказан. Беседовали подолгу и очень искренне. И только теперь, по прошествии времени, мне стало понятно, что мы очень многое потеряли вместе с его уходом с высших постов, а потом и из жизни. И даже не потому, что Черномырдин – единственный, кто вслух сказал обо мне: «С Сашей мы поступили очень нехорошо». В конце концов, моя личная судьба – это частное дело. А потому, что Виктор Степанович раскрылся передо мной как истинный, а не «театрализованный» патриот. Черномырдин переживал за Россию, а не за свой офшорный счет.
И еще Черномырдин был честным человеком. Это и тогда было не самым характерным качеством наших руководителей, а уж потом – и подавно. Страна погрязла в трех вещах: вранье, холопстве и зависти. Эта гремучая смесь разъедает общество, убивая все человеческое, здравое и нравственное.
Лицемерие – во всем, оно унижает и тех, кто врет, и тех, кому врут. Проклинают Америку и вкладывают астрономические бюджетные средства в ценные бумаги Америки. Говорят, что благосостояние россиян – главное, декларируют социальное государство с приоритетом человека, а параллельно одним росчерком пера урезают расходы на социалку – на медицину, образование, обрекая стариков на нищету, а детей – на школьные обеды по 7 рублей в день. В сотый раз утром объявляют борьбу с коррупцией, а вечером в бане с узким кругом обсуждают схемы распила бюджетных средств и вывода их за границу.
Холуизм – стиль взаимоотношений всех со всеми во власти. Так, в общем-то, у нас было всегда, но нынче – просто до неприличия. И это не холопство, а именно холуизм. Холоп – персонаж подневольный, а холуй – раб инициативный. Вспомнилось, как в молодости мы писали рефераты по марксистско-ленинским наукам. Все студенты знали, что в первых строках обязательно должно быть «как указывал Владимир Ильич Ленин…», ну а дальше ты можешь написать любую чушь, все равно «прокатит». Так и сейчас. При этом, стремясь угодить большому начальству, чтобы усидеть в теплом и прибыльном кресле, холуи действуют на опережение. «Сам», может быть, еще и подумать не успел, а инициатива снизу уже подоспела. И все это сопровождается говорильней об Отечестве.
Кстати, об Отечестве. Меня четырежды туляки избирали депутатом Государственной думы по одномандатному избирательному округу. Во фракции «Отечество» на тот момент, по моему убеждению, был собран весь цвет нижней палаты парламента. Я долго был независимым депутатом, а затем Евгений Максимович Примаков убедил меня вступить в эту фракцию. Работа в ней доставляла удовольствие, с коллегами было полное взаимопонимание. А затем вдруг нас поставили перед фактом: «Отечество» на съезде объединяется с «Единством». Это был неприятный сюрприз.
На заседании фракции, где нам об этом сообщили, мы сидели рядом со Станиславом Говорухиным. Он пишет что-то на бумажке и пододвигает ее мне. Написано: «Единство + Отечество = Е…унство». Не угадал: получилась «Единая Россия». Прошло какое-то время, и уважаемый мною режиссер стал ее горячим сторонником, причем настолько горячим, что лучше держаться в стороне, чтобы не ошпариться.
Все получилось так, чего мы в «Отечестве» и опасались. Оно растворилось в этом кремлевском партийном проекте. А ложкой нашего меда бочку дерьма во что-то приличное не превратишь. Когда не в слугах у избирателя, а в холуях у исполнительной власти целая партия, парламент на самом деле становится не местом для дискуссий, а местом для хорового «одобрямса».
Я же в эту партию никогда не вступал, хотя и был во фракции в 5-м (для меня – последнем) созыве. Накануне моих четвертых выборов в Госдуму меня пригласили встретиться с ними тогдашний тульский губернатор Вячеслав Дудка (ныне уже не «единоросс», потому что сидит в тюрьме за коррупцию) и руководитель областного партийного предвыборного штаба. Говорят: мы изучили ваш потенциал и хотим пригласить в наш партийный кандидатский список. Между строк читалось: хоть мы и не хотим этого, но без вашего рейтинга у нас с прохождением списка в Туле могут возникнуть проблемы… А вслух они сказали: цена вопроса (для меня, естественно) – миллион долларов.
Поскольку у меня таких денег не водилось, а без меня список выглядел бы, мягко говоря, странно – все же я до этого без всяких хитрых технологий трижды побеждал в округе за явным преимуществом, – стоимость входного билета в список мои собеседники снизили. С миллиона долларов до 50 тысяч экземпляров моей книги «Борис Ельцин. От рассвета до заката. Послесловие». Дескать, будем раздавать в области книги с соответствующими листовками-приложениями. Чтобы в каждом доме была, в каждой квартире. Привез две фуры книг в Тулу, думал, и впрямь люди читать будут. Однако потом я увидел свою книгу не в домах у туляков, а в местном «белом доме», где ею бестолково были забиты целые шкафы, а также на рынке и на книжных развалах. Но это уже другая история.
Хотя люди книгу читали и без «единороссов». Ее тираж был огромен, она разошлась по городам и весям, книготорговцы-оптовики в очереди стояли. Право на издание купили 14 стран мира, от которых я получил аж 9000 долларов. И до сих пор получаю и запросы на ту книгу, и вопросы от читателей. В основном такого плана: «Александр Васильевич, вы эпизод такой-то прервали на самом интересном месте. А как потом развивалась та ситуация? По телевизору же этого не покажут».
По нашему телевизору сейчас много чего не покажут. У телевидения в наши дни другая функция: отуплять всех смотрящих и отвращать всех думающих.
Потом-то я понял, что зря согласился идти в 5-ю Думу по спискам «Единой России». Если бы были, как положено по политической логике, одномандатные округа, я пошел бы на выборы с радостью, и получилось бы с меньшими затратами. А так – сидеть в зале и нажимать кнопки, будучи не в силах воспрепятствовать принятию антинародных законов, – испытание еще то. Из-за этого я отказался пойти в Думу 6-го созыва, поэтому очень рад, что нет моего голоса в отвратительных законах наподобие «закона подлецов», и поэтому совесть моя чиста.