– Саш, она хуже. Она фюрер в юбке.
Это он про меня? Не очень приятное сравнение.
– Здравствуй, Женя! – громко произнесла я, войдя в дверь.
От неожиданности он слегка вздрогнул и отключил телефон, ничего не сказав собеседнику. Было видно, что он пытается понять, слышала ли я то, что мне слышать не следовало.
– Здравствуйте, Тамара Сергеевна, – его голос выдавал смущение.
– Здравствуйте? А почему не «Зиг хайль!»?
Он смутился ещё больше. На его щеках стал проступать румянец.
– Расслабься. В следующий раз не кричи так громко, когда будешь обсуждать своего начальника с подружкой. Брюнеточке привет! – при этом я помахала рукой и отправилась к себе.
Не успела я дойти до кабинета, как раздался звонок мобильника – шеф вызывал к себе. По его голосу я поняла, о чём пойдёт речь.
– Томочка, я хотел бы поговорить с вами о Косте, – в его голосе слышалось скрытое раздражение. – Почему вы перестали поручать Косте задания, а вместо этого каждое утро заносите ему сканворды?
Я поджала губы, а потом спокойно произнесла:
– Сканворды – это хороший тренажёр для мозга.
– Томочка, а вы не считаете, что за два года работы Костя набрался достаточно опыта и знаний для того, чтобы поручать ему более серьёзные задания, чем решение сканвордов? Это даже как-то оскорбительно для него. Вы так не полагаете?
– Вадим Николаевич! Я даже не думала в таком ключе и не хотела оскорбить Костю, – я чувствовала, что ступаю на зыбкую почву. – Вы правы, за два года Костя набрался достаточно опыта и знаний, чтобы поручить ему вести какое-нибудь простое дело от начала и до конца самостоятельно, без моего участия. Так он сможет поднять свою самооценку и доказать и вам, и отцу, что стал настоящим профессионалом.
Вадим Николаевич взял со стола мятный леденец, развернул его и отправил в рот. Смачно причмокивая, он произнёс:
– Томочка, я вас понял. Может, идея со сканвордами не так уж и плоха. Конфетку будете?
Я покачала головой.
– Кстати, как там новенький? Справляется?
– У меня нет претензий к его работе. Он умный, исполнительный, сообразительный.
– Я так и думал, что вы будете от него в восторге, когда брал его на работу, – Вадим Николаевич довольно потёр руки. – Он же вам рассказал, почему пришёл устраиваться к нам?
– Нет. И почему же?
– А, если не рассказал, то спросите у него сами. Вам будет приятно услышать его ответ.
Интрига! Конечно же, я спросила у Жени. Он немного стушевался, думая, говорить мне или нет. Потом всё же сказал с некоторой грустью и сожалением в голосе:
– Я пришёл сюда из-за вас, – при этих словах я чуть не подавилась бутербродом, которым пыталась позавтракать. – Я давно наблюдал за вашей работой. У меня целая подборка газетных статей и решений судов с тех процессов, где вы участвовали. Я хотел научиться у вас, познать ваше мастерство, а теперь я и не знаю даже, чему у вас учиться. Вы злая, беспринципная. Вы раните чувства окружающих, даже не замечая этого. Вы употребляете слова, которые никак не красят речь. Я не думаю, что хочу оставаться здесь дальше.
У нашей куколки, оказывается, есть острые коготки. Похвально, что он неплохо разбирается в людях и имеет смелость сказать всё в глаза своему начальству. Уйти от меня он собрался? Ну это прям хороший плевочек в мою сторону.
Я давно отложила бутерброд и теперь ходила по кабинету из стороны в сторону.
– Ещё одна жертва стереотипов! Ты кого ожидал увидеть? Живое воплощение Фемиды, справедливой и разящей? Или реинкарнацию Кони? Я такая, какая я есть. И то, что я херовый человек, не мешает мне быть охуенным юристом. Да, я злая. Я ненавижу своих клиентов: соседей, которые готовы убить друг друга из-за одного квадратного метра земли, родственников, которые готовы выцарапать глаза друг другу из-за наследства, застройщиков, которые всячески экономят на строительстве, чтобы потом продать людям откровенное дерьмо по доступной цене. Я ненавижу людей, которые в погоне за дешевизной, несмотря на предостережения, покупают квартиры в домах без разрешительной документации, оставляя свои семьи без крыши над головой. Я ненавижу чиновников, которые строчат тупые шаблонные отписки, не вникая в суть проблемы, им глубоко насрать на всех, они только создают видимость работы и начинают суетиться, только когда случится очередное ЧП, – я чувствовала, что меня понесло, но остановиться уже не могла. – По пути на работу ты проезжаешь кладбище домов, как я его называю. Десять недостроенных высоток. Какие-то возведены до седьмого этажа, какие-то до двенадцатого. Они как кучка вшей на лысине, но власти упорно на протяжении двух лет не замечали незаконного строительства. А потом то ли застройщик зажал очередной транш, то ли аппетиты чиновников непомерно возросли, в итоге люди остались без жилья, застройщик и его приближенные скрываются в Германии, а администрация на просьбы дольщиков помочь им лишь пожимает плечами, мол, сами видели, что брали. Поэтому не жди от меня человеколюбия. Я не могу жить по принципу «возлюби ближнего, как самого себя», потому что и себя я тоже ненавижу!
Он смотрел на меня, явно ошарашенный услышанным, а я продолжала:
– Я тебя не держу. Решил уходить – уходи. Только запомни, в нашей работе нет романтики, нет добра и зла, правды и лжи. Есть две правды – истца и ответчика, и ты, как грязная шлюха, защищаешь интересы той стороны, которая тебе заплатила, независимо от того, нравится она тебе или нет. А истина? Истина, как в старом сериале про Малдера и Скалли, где-то рядом. Кстати, на следующей неделе будет сложный процесс, если бы ты потерпел меня немного, ты бы увидел много интересного.
По его виду было понятно, что он в данную секунду принимает для себя важное решение.
– Хорошо, Тома. Я останусь.
Он впервые за две недели назвал меня Томой.
Как и обещала, я взяла Женю с собой в судебное заседание. Я, как паук, плела сети, ожидая, что противоположная сторона запутается и скажет то, что нам нужно. В принципе, всё получилось так, как я и рассчитывала.
После заседания Женя вышел довольный, с горящими глазами. Мне казалось, ещё немного – и он бросится меня обнимать.
– Ты чувствуешь, как колотится сердце у тебя в груди? Это адреналин. Это не победа, мы только осторожно заявили о себе и прощупали их. Теперь нам нужно сделать необходимые запросы и подготовить документы.
В офисе мы часа три стояли у огромных копиров и откопировали, наверное, тонну бумаги. Я покачала головой:
– Здесь мы это не разберем, поехали ко мне.
– К вам домой? – Женю эта перспектива не радовала, может, он подозревал, что я на самом деле суккуб, жаждущий его тела и его жизненной силы.
Как бы там ни было, его мнение не учитывалось, и мы минут через двадцать уже тащили каждый по два огромных пакета с копиями документов на улицу, где нас ждало такси.
Возле моего подъезда сидели на скамейках бабушки, несмотря на то, что март выдался довольно холодным. На моё приветствие старушки почти в унисон ответили:
– Здравствуй, Томочка.
Женя наклонился к моему уху и вполголоса спросил:
– А почему они не крестятся?
Да, мальчик, видимо, освоился.
– Потому что я весь дом держу в страхе и требую, чтобы меня приветствовали именно так, – также вполголоса ответила я.
Мы поднялись на лифте на пятый этаж, где была моя квартира. Квартиру Женя не оценил, ему не понравилось отсутствие милых девичьих штучек, картин, плюшевых мишек и прочей ерунды. И в самом деле, у меня не было ничего подобного, даже магнитиков на холодильник. Только всё самое необходимое, без чего нельзя обойтись.
Без малейшего промедления мы принялись за работу, не трудную, но нудную. Нужно было собрать разрозненные листы в целые многостраничные документы, прошить их при помощи шила, а потом разделить на шесть одинаковых стопок. Вся комната была завалена копиями, и я думаю, что Женя понял, почему у нас бы не получилось всё это сделать в нашем кабинете.