С режиссером Оля развелась, но официально выходить замуж за Молчанова не хотела. На все его разговоры на эту тему она говорила с улыбкой: «Паша, ладно тебе… Хватит с меня замужеств… Поживем так, тебе что, плохо?»
Нет, ему совсем не было с ней плохо. Он был счастлив. Ко всему остальному добавлялось то, что Оля идеально подходила на роль секретарши агентства. Имея за плечами только среднюю школу, она блестяще справлялась с компьютером и безупречно работала с документами. Несмотря на ее сопротивление, он постепенно научил ее многому из того, чему сам научился в спецназе ВДВ и что для работы в охранно-детективном агентстве было необходимо: стрелять, водить любую машину, распознавать наружное наблюдение, уходить от слежки, маскироваться, знать основы шифровки. Конечно, профессионалом она не стала, но то, что она умела делать сейчас, его устраивало.
Между тем она была настоящим ветром в поле. Неуловимым, непостоянным, а потому непонятным. И мириться с этим ему было ох как трудно.
В Москву он, как и рассчитывал, вернулся к одиннадцати утра. Встреча с клиентом в Твери прошла прекрасно, они обговорили все, что было нужно, подписали весьма выгодный для агентства договор и расстались, довольные друг другом.
Выйдя из машины, Павел подошел к двери старинного арбатского особняка, на которой поблескивала медная табличка «Агентство «Охранник». Набрал шифр на панели у входа в здание, затем, миновав тамбур, шифр еще на одной, внутренней панели. После того как агентство обосновалось здесь, он прежде всего довел до совершенства охранную систему. Сейчас Оля, Радич и Костомаров с помощью скрытых в стенах телеобъективов и микрофонов могут слышать каждый издаваемый им шорох у двери и видеть все его манипуляции.
Двинувшись по коридору, хотел пройти мимо кабинетов Радича и Костомарова незаметно, но не получилось – дверь в кабинет Радича была полуоткрыта, и, как только он миновал створку, его позвали:
– Паша, мы тебя видим…
Пришлось зайти в кабинет. Радич и Костомаров сидели за столом. Объемистый Костомаров, в рубашке с расстегнутой верхней пуговицей и приспущенным галстуком, держал в руке кружку с кофе. Худощавый, тщедушный на вид Радич чистил трубку.
– Кофе? – Радич посмотрел на кофеварку.
– Спасибо, нет.
– Он должен показаться Оле, – сняв пенсне, пояснил Костомаров.
– Да, я забыл. – Радич поднял трубку, разглядывая ее на свет. – Это – святое.
– Ладно, Костя. – Павел направил указательный палец на Костомарова, изобразив выстрел из пистолета. – Я хочу показаться Оле – и что?
Костомаров поднял обе руки вверх:
– Сдаюсь… Думаешь, я сам не спешу утром показаться Полине?
– То-то… Клиенты были?
– Есть, – сказал Радич. – Очаровательная женщина. И не менее очаровательный мальчик.
– По какому делу, не знаете?
– Нет. Знаю только, они около часа ждут тебя в приемной.
– А вы говорите – кофе.
– Это я из вежливости.
– Пойду. – Молчанов встал.
Выйдя из кабинета Радича, он сделал привычные пять шагов и вошел в приемную.
Оля, работавшая на компьютере, была на своем обычном месте. Рядом, на диване, сидела незнакомая ему молодая женщина, русоволосая, худощавая, с приятным мягким лицом. На другом конце дивана сидел похожий на нее мальчик лет семи.
При его появлении женщина положила глянцевый журнал на столик перед диваном. Про нее нельзя было сказать, что она ослепительно красива. Но, безусловно, она была очень хороша собой.
Откинув сбившуюся на ухо светлую прядку волос, женщина посмотрела на него. Взгляд был настороженным, строгим, без улыбки. Мальчик, до этого глазевший в окно, тоже быстро глянул на него, но, судя по всему, не счел его достойным внимания. Он снова отвернулся к окну, за которым, видимо, происходило что-то очень для него интересное.
Оля кивнула:
– Доброе утро, Павел Александрович.
Если она обращается к нему по имени-отчеству, это плохо. Это ссора, и ссора серьезная. Но может, она обращается к нему так из-за посетительницы?
– Доброе утро.
Он хотел заглянуть Оле в глаза, но она, отведя взгляд, продолжила:
– Павел Александрович, это Юлия Шершнева, а это Витя, ее сын. – Отодвинув в сторону какие-то бумаги, добавила: – Я поговорила с Юлией по телефону и решила, что вам стоит самому переговорить с ней. Юлия ждет вас уже около часа.
«Ждет около часа». Вполне возможно, это намек на то, что он уехал рано и до одиннадцати болтался неизвестно где.
– Хорошо, я переговорю.
– Ма, можно поиграть на компьютере? – спросил мальчик.
– Витя… – Женщина посмотрела на него с упреком. – Помолчи.
– Но ведь тетя сказала, когда дядя придет, я поиграю… – Встретив взгляд матери, мальчик вздохнул. – Хорошо, мам, хорошо. Я молчу.
– Конечно, ты можешь пойти поиграть, – сказала Оля. – Пока мама будет разговаривать, я отведу тебя к нашим компьютерщикам. Наиграешься вволю.
– Здорово… – Торжествующе посмотрев на мать, мальчик встал.
Открыв дверь кабинета, Молчанов кивнул:
– Прошу, Юлия, проходите.
Пропустив гостью, показал на кресло:
– Садитесь. – Сев за стол, улыбнулся. – Да, слушаю вас.
Юлия села в кресло легко. Сидела она тоже легко, непринужденно. На коленях у нее лежала сумочка из мягкой замши, которую она придерживала рукой; сумочка была простой, но элегантной и наверняка очень дорогой. Да и вообще весь облик Юлии говорил о том, что она женщина со средствами. На ней было серое платье в обтяжку, с узким вязаным шнурком такого же цвета на поясе, черные туфли от Донны Каран, на запястье поблескивал золотой браслет с бриллиантами. Если не считать обручального кольца на правой руке, больше никаких украшений на ней не было.
Некоторое время Юлия смотрела на него молча. Наконец, вздохнув, чуть приподняла сумочку.
– Простите… Павел Александрович?
– Павел Александрович. Но можете называть меня просто Павел.
– Уж лучше по имени-отчеству. Вы курите?
– Нет. – Он придвинул пепельницу и взял настольную зажигалку. – Но вы можете курить, мне дым не мешает. Курите, курите.
– Спасибо. – Юлия достала из сумочки пачку «Кул». Придерживая сигарету двумя пальцами, прикурила от его зажигалки – при этом ее пальцы чуть дрожали.
Затянувшись, откинулась в кресле. Сделав несколько затяжек и стряхнув пепел, улыбнулась – коротко и нервно.
– Ради бога, извините.
– Ничего страшного.
– Просто я волнуюсь. Немного.
– Понимаю. – Он помолчал. – Что, есть основания?
– Д-да… – Подумав, сделала еще одну затяжку. Положила сигарету в пепельницу. – У меня пропал муж.
– Пропал муж?
– Да. – Она уставилась в какую-то точку в пространстве. – Его нет. Вообще нет нигде.
В такой позе она сидела довольно долго. Помедлив, он спросил осторожно:
– Давно?
По-прежнему не глядя на него, пожала плечами:
– Три дня назад.
– Если точнее?
– Точнее… Сегодня у нас пятница?
– Пятница.
– Он исчез во вторник. Утром.
– При каких обстоятельствах?
Повернувшись к нему, чуть сморщила нос:
– Что?
– Я спрашиваю: при каких обстоятельствах пропал ваш муж?
– А-а… Да ни при каких. Ушел утром, сказал, идет на работу. И не вернулся.
– На работе он был?
– Нет, на работе в тот день он так и не появился. И домой не пришел. Понимаете… – Помолчала. – Понимаете, с тех пор о нем ни слуху ни духу.
«Ни слуху ни духу, – подумал он. – Вполне возможно, муж ушел к другой. Надо коснуться этой темы, но осторожно».
– Сколько лет вашему мужу?
– Тридцать два.
– А… давно вы замужем?
– Семь лет.
– И еще…
– Еще?
– Да. – Вопросительно посмотрел на нее. – Может, здесь замешана другая женщина?
Ему показалось, по ее лицу пробежала легкая тень.
– Нет. Никаких других женщин у моего мужа нет.
– Вы уверены?
– Уверена. Я знаю своего мужа.
– У вас с мужем в последнее время были ссоры?