— Какой смысл давать туристам мобильные телефоны напрокат, если они не могут ими воспользоваться?
Она убрала трубку, глубоко вздохнула. Чтобы успокоиться, закрыла глаза, откинула голову назад и позволила себе пару минут отдыха.
Дождь, словно плетьми, хлестал по стеклу, ветер дико выл не переставая. Время от времени очередное копье голубой молнии раскалывало густую тьму. Но Кейлин сидела спокойно, ее волосы были так же аккуратно охвачены лентой, руки сложены на коленях.
Ее полные красивые губы постепенно расслабились. Когда она открыла глаза, синие, как молния, вспарывающая небо, они снова были спокойны.
Она мягко повела плечами, глубоко вздохнула, затем осторожно тронула машину.
И вдруг услышала, как кто-то — или что-то — прошептал ее имя.
Кейлин…
Она инстинктивно посмотрела в сторону, в забрызганное дождем стекло, во мрак. И ей показалось, что на мгновение какая-то тень приняла очертания человека. Сверкнули зеленые глаза. Она ударила по тормозам, дернулась вперед, когда машина заскользила по грязи. Сердце ее колотилось, пальцы дрожали.
Видела ли ты меня во сне? Захочешь ли увидеть?
Преодолевая страх, она быстро опустила стекло, высунулась под ливень.
— Пожалуйста… Вы не могли бы мне помочь? Я, кажется, заблудилась.
Но там никого не было. Никого, кто сказал бы — мог сказать — таким тихим и печальным голосом: Я тоже.
Конечно, ни одной живой души. Кейлин надавила холодным пальцем на кнопку, чтобы снова закрыть окно. Это всего лишь игра воображения, усталость играет с ней такие злые шутки.
Это была просто глупость — подобная той, какую выдумала бы ее мать. Женщина, заблудившаяся в мрачном лесу во время бури, и красивый мужчина, скорее всего заколдованный принц, который спасает ее.
Нет уж, спасибо, Кейлин Бреннан сама сумеет себя спасти. И под дождем нет никаких заколдованных принцев, только тени. Но сердце бешено колотилось внутри, дыхание участилось. Она снова нажала на газ, желая выбраться с этой чертовой дороги и попасть туда, куда ей нужно.
Когда она окажется в гостинице, то выпьет чая, сидя в горячей ванне. И все тревоги останутся позади.
Она попыталась обратить происходящее в шутку, отвлечься, сочиняя в уме письмо матери, которая насладилась бы каждым моментом этого события.
«Это же настоящее приключение, Кейлин! — сказала бы она. — Наконец-то ты испытаешь приключение!»
— Не хочу я никаких чертовых приключений! Я хочу горячую ванну, крышу над головой и нормальную цивилизованную еду. — Она снова начала заводить себя и на этот раз, кажется, уже не могла остановиться. — Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне попасть туда, где я должна быть!
В ответ выстрелила молния, словно кто-то вышвырнул из небес трезубые вилы. Ее вспышка взорвала темноту, превратив ее в ослепительный свет.
Прикрыв глаза рукой, она увидела огромного оленя, который стоял, словно король, посреди дороги. В свете фар его шкура была ослепительно белой, рога отливали серебром. И глаза его, холодные и золотистые, сквозь дождь встретились с ее глазами, полными ужаса.
Она резко нажала на тормоза, машину рвануло в сторону. Та задергалась на скользкой дороге; как бы скользя по головокружительной траектории, приводимая в движение водоворотом тумана. Кейлин успела услышать крик — должно быть, это был ее собственный крик — прежде чем машина с силой ударилась в дерево.
И она увидела сон.
О том, как она бежала через лес, в то время как капли дождя яростно стучали, словно пальцы по стеклу. Глаза — казалось, их было тысячи — смотрели на нее из мрака. Кейлин бежала, спотыкаясь в грязи, взболтанной бурей, тело ее сотрясалось, когда она падала.
Ее голова была наполнена звуками. Рев ветра, нарастающие раскаты грома. И над этими звуками — тысячи поющих голосов.
Она плакала, сама не зная почему.