— А вот это… Что это? — спросила она вдруг. И указала на манекен, стоящий на значительном отдалении от штанги с вещами «на каждый день». Манекен утопал в волшебном, манящем, жемчужно-сером, вкусно шуршащем! — голове у Киры зазвучали венские вальсы, пахнуло дуновением морского ветерка…
— Это? — удивилась продавщица. — Но это же вечернее платье, туалет для светских раутов и приемов. Натуральный шелк, настоящие провансальские кружева, лиф отделан камнями от «Сваровски»… Очень дорого. И очень красиво. Интересуетесь?
— Интересуюсь, — услышала Кира собственный голос. И, не отрываясь, смотрела на переливающееся в солнечном луче великолепие…
«Ну и дура! Господи, какая же дура! Просто редкостного калибра остолопка, кретинка клиническая, Золушка фигова! Потратить почти половину денег! И на что? На платье „для светских раутов и приемов“! На бальное платье, которое надевают раз в жизни! И то, если в этой жизни найдется, куда его надеть!»
Ругать себя в метро — это превращалось у Киры в привычку. Она стояла в вагоне, подпираемая сзади чьим-то огромным животом, впереди, обдавая ее сивушным смрадом, болтался нетрезвый дядечка, справа и слева на поручнях висели другие соседи с одинаковой печатью заботы на серых лицах.
Перехватив одной рукой свободное место на поручне, другой Кира прижимала к себе большую плоскую коробку, перевязанную ленточками и бантиками, такими неуместными здесь, в грязном вагоне подземки. Углы обтянутой розовой тканью коробки цепляли пробирающихся к выходу пассажиров, и Кире приходилось то и дело извиняться.
«Ой, ну я не могу, какая дура! Купить платье ценой в пять тысяч долларов и совершенно не иметь понятия, куда же можно такое надеть!»
Она представила, как утром, собираясь на работу, стоя у плиты, жарит себе в этом платье всегдашнюю яичницу, — и чуть не разревелась с досады.
Не денег ей было жалко. Хотя немножко жалко было и их…
Обидно было, что она такая идиотка.
А дома, не удержавшись от соблазна снова ощутить на своем теле гладь мягкого струящегося шелка, она затеребила ленточки на коробке, едва успев вымыть руки. И скоро уже стояла в коридоре у единственного зеркала, где могла разглядеть себя хотя бы в полроста.
Открытое сверху, полностью обнажающее плечи платье переходило в расшитый стразами лиф, подчеркивающий ее высокую грудь, а затем плотно, без малейших складок облегало бедра и падало книзу искрящимся фонтаном серебристого шелка и кружев. В этом облачении для настоящих принцесс, которому, по случайному совпадению, полностью соответствовали и приобретенная сегодня Кирой прическа, и макияж, она сама себе казалась инопланетянкой. Случайно заброшенной в старую квартиру стандартной пятиэтажки.
Треск телефона вернул Киру с небес на землю. Как была, в вечернем платье, шурша шлейфом, она прошла в комнату и сняла трубку.
— Алло!
— Кира! — услышала она виноватый Аленкин голос. — Кир, ты прости, что мы тебя в первый же день отпуска сразу беспокоим. Татьяна Витальевна приходные ордера не может найти, папка куда-то подевалась. Ты не заешь случайно, где они могут быть, а, Кир?
— Знаю. В шкафу, на третьей полке. В красной папке, где раньше счета за целлюлозу лежали. Татьяна Витальевна их сама туда положила, — сказала Кира и почувствовала, как сердце моментально ухнуло в пустоту. Проза жизни с ее безнадежной нищетой, нелюбимой работой, выжигающим душу одиночеством вновь обрушилась на нее с первым звуком Аленкиного голоса.
Минуту назад, стоя у зеркала, она почти поверила, что с ней еще может случиться сказка…
— Да?! Ой, спасибо тебе, Кир! А то мы тут прямо обыскались все. У Татьян Витальны директор требует… — Аленка помолчала, и Кира услышала в трубке ее частое дыхание. — А ты как? Собираешься?
— Куда? — это спросилось машинально.
— Ну как куда, Кир! А на Ривьеру! С молодым человеком!
«На какую еще Ривьеру?» — чуть не вырвалось у нее. Нежное прикосновение шелка к своей кожей стало вдруг казаться чужим, неласковым.
— Собираюсь…
— Счастливая ты, Кирка, — вздохнула Аленка. — Я в последнее время часто про тебя думаю. Вот бывает же так: ждала-ждала, и дождалась… А я, наверное, так в старых девах и останусь. Невезучая я. Ой, Кирка, ладно! Собирайся! Не буду тебе мешать, тем более что торопят нас тут!
— Пока, — сказала Кира и положила трубку.
Еще один, самый последний раз посмотрела на себя в зеркало. Вздохнула. Переоделась в домашнюю юбку и майку. Бережно повесила платье в шкаф, прикрыв его розовой бумагой из коробки.