Саске закрыл дверь и развернулся, чтобы наткнуться на взгляд Хокаге, полный обожания.
— Э-э… Что, никто раньше не додумался повесить расписание? Или дать по башке тому, кто влезет без очереди?
— Расписание где-то есть. Но всем же «на секундочку» и «очень важно», — вздохнул Какаши. — Иногда бывали драки за то, чья глупость важнее. Итак, бумаги…
— Значит, некому было табуреткой по морде дать, — кивнул сам себе Учиха и принялся невозмутимо сооружать ловушку на входе в кабинет.
Хокаге умилился и с приподнятым настроением принялся разгребать завалы. Если подумать, всё было не так уж страшно… Ужасно не хватало времени, просто чтобы почитать книгу и поугрызаться, но с делами он справлялся.
— Кстати… Не хочешь по деревне прогуляться? Думаю, всё не так плохо, как ты себе представляешь.
— Хм. Может быть, позже, — Саске перешел к окнам.
Всё равно большая часть вхожих к Хокаге шиноби предпочитала попадать в кабинет именно так.
Какаши дождался установки ловушек, которые по задумке автора должны были мощным толчком отправлять прыгунов восвояси, и поднялся, заходя к Учихе со спины и вроде как разглядывая эти самые ловушки.
— Хм… Может, тёмные шторы повесить, как считаешь?
— Поплотнее, — кивнул Учиха. — Чтобы сюрикены соскальзывали и особо настырные запутывались.
Какаши кивнул, благодарно сжал руку на плече и пошёл это дело оформлять. Саске проводил его задумчивым взглядом. Кажется, уйти будет не так просто, как он думал.
И, похоже, это его не особо волнует.
После окончания рабочего дня — строго по расписанию — Какаши отправил Саске прогуляться, а сам пошёл в госпиталь. Не покидало ощущение, что он идёт докладываться, хотя Хокаге тут всё-таки ещё он, но ситуация требовала решения.
— Наруто, — произнёс Какаши, меряя беспокойного джинчурики тяжёлым взглядом. — Саске в порядке. Мстить никому не собирается, себе — тоже. От фанаток спрятан, к делу пристроен, в одиночестве не оставлен. Пожалуйста, хватит убегать из госпиталя.
— Но!..
— Операция сложная. Ты джинчурики. Не прирастёт, оторвётся, загноится…
— Ксо! Какаши-сенсей! Буду я в госпитале, только хватит нудеть!!!
— Я принесу тебе книги, — удовлетворённо заключил Какаши.
— Ксо… Надеюсь, он про порнуху… — проворчал ему вслед Узумаки.
Хатаке, уже взобравшийся на крышу, усмехнулся. Можно, конечно, обрадовать ученика чем-нибудь из книг Джирайи — но, пожалуй, он подберёт для него что-нибудь более интересное.
Саске неторопливо шёл по улице, запрятав руки в карманы и держа на лице маску отстранённого превосходства. Посмотреть на перестроенную Коноху было интересно — так многое изменилось. Но, право слово, Учиха предпочёл бы делать это в маске АНБУ и откуда-нибудь с горы Хокаге. Ненавидящими взглядами его не сверлили, но общее напряжение чувствовалось. Казалось, люди вообще недоумевают, что он тут делает.
М-да уж, нелегко пришлось Наруто… Он в такой атмосфере отчуждения рос с детства. И как только умудрился остаться жизнерадостным идиотом? Впрочем, это же Наруто. Он всегда вытворяет что-то невообразимое.
Может, и в самом деле попроситься в отряд безликих бойцов? Навыки у него достаточны, а татуировка и маска надежно скроют личность. И ничего не надо придумывать.
— Йо, Учиха!
Саске обернулся. Ему с улыбкой махал рукой рослый Инузука, рядом с которым довольно скалился крупный нинкен. С некоторым удивлением Учиха узнал в этом парне Кибу.
— Ну, привет, если не шутишь.
— Шучу? Да я страшно рад тебя видеть!
— С чего бы? — Саске нахмурился.
— Ну так, раз ты в Конохе, Наруто перестанет вставлять «Саске» на каждое слово. И разливаться о том, что обязательно тебя вернёт.
— Что, так достал? — невольно усмехнулся Учиха.
— Смеёшься? Да любое слово на «сас» можно было приравнять к Кучиёсе болтливого Узумаки! — фыркнул Инузука.
— Хм. Ну извини, не знал.
— Как будто если бы знал, то вернулся бы, — второй фырк вышел ещё более выразительным. — Ты всегда был тем ещё засранцем.
— А ты постоянно задирал нос. Кое-что никогда не меняется, нэ?
Киба окинул его неожиданно серьёзным взглядом:
— Да нет, кое-что всё-таки изменилось. Раньше из тебя было слова не вытянуть.
Саске неопределенно пожал плечами. Что на это отвечать и надо ли отвечать вообще, он не знал.
— Так, я понял. Ты идёшь с нами в бар! И рассказываешь, что вы там с Наруто наворотили, пока остальные были в Муген Тсукуёми!
— Э-э?!
Но Инузука уже не слушал, нахально схватив Саске за руку и буквально таща за собой. А сзади ещё и нинкен подталкивал.
— Давай, Учиха, не будь полным засранцем, нам же интересно…
Саске мысленно плюнул и смирился. В конце концов, надо же хоть когда-то попробовать, что это такое — дружеские посиделки в баре с рассказыванием баек.
В предопределённое место ночлега Саске вернулся далеко за полночь, когда благопристойный Хокаге уже посапывал на неожиданно большой и холодной кровати. Учиха явно был выпивши, но насколько пьян — непонятно. Вроде на ногах держится, движения чёткие, взгляд… Неожиданно спокойный и умиротворённый.
— От одного до десяти, насколько ты пьян? — уточнил Какаши, приобнимая.
— Ну-у… — Саске задумался. — Балла на четыре. Меня очень хотели споить. Сильно пахнет?
— Нет. Хм… Не буду уточнять, сколько ты выпил. Буянить, в ванную или спать?
Учиха шало улыбнулся:
— А вариант «сидеть и обниматься» есть в наличии?
— Есть. Сидеть предпочитаешь на кровати или на диване?
— А это принципиально? — Учиха пропустил руки под мышками, обнял. Потерся щекой о плечо, словно огромный кот.
— Нет, — отозвался Какаши, поглаживая его по затылку. — Совсем не принципиально. Пойдём, хотя бы сядем…
Хатаке потянул его за собой, усаживая на кровать. Разгорячённый алкоголем, непривычно расслабленный… А вот пах не очень, одежда и волосы пропитались запахами бара, толпы и алкоголя. Саске и сам это заметил, придирчиво обнюхал рукав рубашки, поморщился. Стряхнул ее на пол. Снова прижался, окутывая жаром молодого сильного тела.
— Боишься, Какаши? — вдруг спросил он.
— Боюсь, — спокойно признался он. — А мне есть чего бояться?
— Ты жить боишься… — Саске протянул руку к маске. — Не меня…
Потянул тонкую ткань вниз. Прижался губами к открывшейся скуле. Остановился, давая возможность оттолкнуть.
— Ты боишься, а я не умею…
Какаши вздохнул, зарываясь рукой в непослушные чёрные волосы — с характером, как их владелец. Такое развитие событий было заметно на горизонте ещё вчера, но всё равно как-то подкралось всё неожиданно.
И оттолкнуть — можно, хотя бы оправдывая опьянением, или вовсе без оправданий, Саске позволял. Но… Хотелось ли?
Какаши чуть сместился в сторону, целуя. Саске целовался не слишком умело — но так жадно, жарко, страстно. Скользил ладонями по плечам, зарывался в волосы, оглаживал спину. И не было в его действиях ни единой нотки отчаяния одинокого человека. И пьяного шального куража тоже не было. Была только жажда, страсть человека, привыкшего во всё окунаться полностью и без остатка.
Как тут устоять? Разумные доводы и привычное стеснение не подавали голоса, полностью опьянённые пылом огненного Учихи.
Стянуть свою водолазку, прижаться кожей к коже. Провести носом по плечу, вдыхая запах — настоящий, терпкий, уже мужской, но с нотками детской чистоты. И едва заметная нотка озона, въевшаяся с чидори.
Идеально.
А Саске и в самом деле полыхал, вспыхивал искрами на каждое прикосновение — как будто и не шиноби, привыкший получать раны и почти утративший чувствительность к боли. Или всё дело в том, что это не боль? Жадничает, почти кусается и при этом невесомо-ласково ведёт кончиками пальцев по старым и ещё свежим шрамам. Прижимается, норовит опрокинуть на кровать — не в желании доминировать, а чтобы прижаться ещё плотнее. Отстраняется на секунду, облизывает непривычно-яркие губы. Выцеловывает, вылизывает грудь, согревает дыханием соски. Жмурится, проминается под руками, как мягкий воск.