Но сегодня он должен был появиться не один, а с сестрой и отцом, который выводил в свет младшую княжну Марию Стародубскую.
За полгода пребывания в Москве она успешно подтянула знание этикета, танцы, музицирование и всё то, что должна знать юная девица, выходящая в свет. Были пошиты многочисленные наряды на все случаи жизни, а так же приобретены украшения приличествующие девушке юных лет.
Обычно девиц представляли обществу на ежегодном Осеннем Бале, но для Марии было сделано исключение, и две недели назад князю Стародубскому доставили именное приглашение на бал в Кремле, где было указано, что княжна Мария Стародубская, должна непременно быть для представления государю.
И хорошо, что до бала оставалось достаточно времени, чтобы резко ускорить приготовления. Особняк Стародубских превратился в сумасшедший дом, где мелькали портные, парикмахеры и представители ювелирных компаний. Везде, от приёмной до зимнего сада были разбросаны каталоги, обрезы тканей, и рекламные листовки. Слуги бегали, словно наскипидаренные, а Горыня несколько дней взиравший на этот бардак, чуть было не сбежал жить в гостевой дом Канцелярии. Но неожиданно напоролся на строгую отповедь князя Юсупова, который и пояснил, что как минимум треть этого шума делается для того, чтобы ему, Горыне Стародубскому, молодому генералу, обласканному государем, не было стыдно за сестру, перед представителями старых семей. Так что пришлось смириться и терпеть бесконечные показы платьев, и моделей причёсок.
Зато кот, получивший позывной Бластер, чувствовал себя словно лягушка в болоте. Сначала бегал по комнатам и давил мышей, потом, когда чуть подрос начал спускаться в подвалы и ловить крыс, а закончил тем, что извёл на всей территории особняка, всю деструктивную живность, включая кротов.
Последним подвигом малолетнего шкодника была триумфальная победа над выводком мелких комнатных собачонок, которых по французской моде держала хозяйка соседнего особняка графиня Полозова. Шумная и визгливая свора временами пробиралась в парк Стародубских и учиняла мелкий разгром, но тут им вышла натуральная Прохоровка, так как Бластер категорически не желал делить свою территорию с кем бы это ни было. Когда визжащая и окровавленная стая вернулась в свои владения, графиня даже изволила прийти лично дабы высказать своё неудовольствие, и потребовать виру за "покалеченных бедняжек" но вполне ожидаемо получила полный отлуп, и встречные требования в связи с неоднократной порчей паркового хозяйства.
- А вот пирожки, с телятиной, икоркой, зайчатиной, и зеленью! Надрывалась продавщица державшая лоток на длинной верёвке на шее. Одетая в женский полукафтан и повойник, дородная румяная девица своим зычным голосом перекрывала весь уличный шум, и Горыня чуть поморщившись подошёл ближе.
- Пирожки Меньшиковские?
- Они самые соколик. - Не оборачиваясь бросила лотошница, и повернув голову увидела белый с золотом генеральский мундир. - Ой. - Она прикрыла рот, кончиком платка, и неожиданно широко улыбнулась. Попробуйте, господин хороший. Ещё горяченькие. А у Шинь Ю, чаёк ханьский. Духовитый что лес перед грозой.
- Давай пару с икрой красной, и один с зайчатиной. - Горыня улыбнулся в ответ. -Зайчатина-то не тухлая?
- Да как можно-то? - Вскинулась лотошница, и поняв, что молодой генерал шутит, покачала головой. - Из хозяйства Гордонов, же. Тока с утра ещё бегали.
Устроившись за столом у маленького загончика со столами и стульями, Горыня стал неторопливо поедать вкуснейшие пирожки с хрустящей корочкой, перемежая с душистым зелёным чаем, и вновь мысли, словно притянутые магнитом вернулись к последствиям той памятной ночи.
Такая простая с виду стальная палка, мгновенно превратившая упыря в горстку пыли, была предъявлена главе приказа Охотников, и после длительного совещания, на которое собрали не только стольных начальников и хранителей - оружейников, но и архивариуса, и даже пригласили князя Васильчикова и князя Гагарина - Главного Имперского Обережника, занимавшегося всякой рунистикой и артефакторикой.
Через пару часов напряжённой дискуссии мэтры боевой магии, артефакторики и прочих прикладных магических дисциплин, вынесли вердикт, что штука сия, весьма похожа на Громовую Десницу, что была у Ильи Муромского, и на Святогорову Палицу, но совсем не такова, а вот совершенно другая. Но все согласились, что штука зачётная, и рекомендовали Горыне пользоваться ею почаще, чтобы по-возможности раскрыть потенциал оружия.
И теперь Горыня вместо подаренного кинжала таскал на поясе в специально изготовленных ножнах, фактически простую арматурину, которая правда периодически показывала свой крутой нрав, проходя на тренировках сквозь брёвна, оставляя ровный срез.
Но Горыня, как насквозь прагматичный тип, недолго задумывался над волшебными свойствами палки. Хватало других забот.
Охотники в лице главы управы князя Остен-Сакена настоятельно попросили сделать им гранаты, причём такие чтобы сами охотники уже в пяти - десяти метрах никак не пострадали, а вот всякой нежити было нехорошо. И Горыня сделал. Взрывающуюся пулю под гладкоствольное ружьё, снаряжённую бронебойным корпусом, мощной взрывчаткой и мелкой серебряной пылью. Такая пуля с высокой вероятностью пробивала даже шкуру упыря, и взорвавшись внутри, отравляла его серебром. Но даже просто взорвавшись на коже, выдавала плотное облако серебра мгновенно лишавшее нежить возможности ориентироваться в пространстве.
Ещё одна проблема с которой Горыня и Кропоткин мучились уже сколько времени, заключалась в компактном и мощном двигателе внутреннего сгорания для самолёта. Как ни бились, как ни изгалялись, получалось нечто тяжёлое, маломощное и тихоходное. В шутку предложив соратникам по Государевой Канцелярии решить проблему мозговым штурмом, Горыня получил неожиданно действенную помощь от всех, но особенно от боярина Штемберга. Именно он внёс несколько десятков предложений и изменений в технологический процесс, позволивший двигателям достичь мощности в сто пятьдесят лошадиных сил, при весе в сто семьдесят килограмм, что для этих технологий было техническим, а точнее техномагическим совершенством.
Первый самолёт - кургузый биплан с открытой кабиной, сломался ещё не взлетев. Подкачали крепления крыльев. Второй экземпляр просто и эффектно взорвался на рулёжке, разнеся моторный отсек по всему аэродрому. И только пятый более или менее успешно поднялся в воздух, совершив аккуратный и осторожный круг над аэродромом.
Пока безымянный самолёт учился летать, учились и лётчики авиаотряда, набранные из экипажей дирижаблей, а так же гражданских добровольцев, в основном из служилого дворянства, хотя было и двое мещан и даже один бывший крестьянин, упросивший Кропоткина дать ему шанс.
Летали пока на планерах которые запускали прямо с земли паровой тягой, и в условиях строжайшей секретности, расположив лётное поле между владениями князей Кропткина и Васильчикова, где по определению не могло быть посторонних, так как с одной стороны находилась школа для военных волхвов а с другой производственные площадки где создавалось автоматическое оружие, и людей оба князя подбирали исключительно осторожно.
Пирожки и чай закончились почти одновременно и отпив последний глоток, Горыня встал, проверил мундир на предмет прилипших крошек и степенно как и подобает столь высокому чину, отправился гулять дальше, разглядывая нарядно одетых горожан.
В толпе мелькали национальные одежды многих народов населявших империю, от ханьских халатов, до архангелогородских кафтанов, малороссийских, расшитых бисером жилеток и стоял разноголосый гул десятков языков. А ещё стайки лицеистов в форменных тужурках, школяров и курсантов различных училищ, в сопровождении воспитателей и сами по себе, дети с родителями, лотошники, и прочая публика радовавшаяся тёплому солнечному дню и всеобщему празднику.
Тренированный взгляд отмечал в толпе и тех, для кого праздник был рабочим днём. Чинов охранительной стражи в чёрных мундирах, патрули Особых Сотен и волхвов, следивших, чтобы никто в толпе не таскал опасные амулеты.