Когда он упал, Мария закричала, рывком высвободилась и на четвереньках подползла к мужу. Град пуль оборвал ее крик. Еще совсем недавно веселая и живая, супружеская пара осталась лежать перед своим временным жилищем.
Между тем пленник освободился от наручников, подхватил “винчестер” и подобрался к ближайшему окошку. Хладнокровно и с замечательной меткостью он начал снимать индейцев одного за другим, не тратя впустую ни единого патрона.
* * *
Дилижанс бросало из стороны в сторону, вверх и вниз, словно корабль в бурю. Опомнившись от первого потрясения, Натали вспомнила, что ее мертвый попутчик вооружен. Не без труда завладев револьвером (это оказался “кольт” сорок четвертого калибра), цепляясь за все, что подвернется, она приподнялась настолько, чтобы выглянуть в окошко. Взгляду предстало раскрашенное, искаженное гримасой ярости лицо, и она выстрелила не задумываясь.
От неожиданности индеец вскрикнул, ярость сменилась болью, он запрокинулся в седле и исчез из виду. Выстрелы не прекращались — видимо, палили в кучера. Приподнявшись чуть выше, Натали прицелилась в другого индейца. В этот момент с козел донесся возглас, оповестивший ее о том, что одна из вражеских пуль попала в цель.
В самом деле, кучер был ранен в бок. Раздробив ребро, пуля ушла вверх и вглубь, но мозолистые пальцы не выпустили вожжи. Старый Нед Касс был человек бывалый. Не раз смотрел он в лицо смерти и потому давно уже утратил страх перед ней. Важно было встретить ее с честью, чтобы компания не имела претензий и не оставила потерявшую кормильца семью. Сейчас Нед меньше думал о ране, чем о том, как доставить пассажиров на станцию в целости и сохранности. Он дал себе слово, что так оно и будет, пусть даже это окажется последним делом его жизни. Стиснув зубы, сузив глаза в упрямые щелки, уперев ноги в барьер, старый кучер крепко держал вожжи до тех пор, пока дилижанс не остановился у дверей знакомого глинобитного строения. Как только стремительное движение прекратилось, Неду достались сразу три пули.
Старик умер мгновенно, но так и остался .сидеть на козлах с вожжами в руках — скорбным памятником чувству долга.
Натали к тому времени расстреляла всю обойму и теперь с нарастающим страхом обыскивала мертвеца в надежде найти запасную амуницию. Ее не было, и это не слишком удивило девушку — пассажир носил револьвер в кармане, а не в кобуре, как положено заправскому стрелку. Должно быть, он купил “кольт” из предосторожности, зная, в какие места отправляется. И то счастье, что по дороге он осматривал его, иначе Натали даже не знала бы, что в дилижансе имеется оружие.
Кучер был мертв, как, без сомнения, и обитатели станции. Ей не пришло в голову оставить одну пулю для себя, а теперь…
Дверца рывком распахнулась. Натали закричала.
Ее ухватили за талию, подняли с пола и буквально выдернули из дилижанса, как морковку, с грядки. Бесполезный теперь револьвер при этом выпал из рук. С безмерным ужасом в душе девушка взглянула в лицо тому, кто держал ее в руках, ни минуты не сомневаясь, что это будет раскрашенное лицо краснокожего.
В первый миг она совершенно растерялась. Лицо было темным, волосы угольно-черными, на зависть любому индейцу, но из этого мрачного окружения смотрели голубые, как небо, глаза. Хотя взгляд их был холоден, Натали облегченно вздохнула, обвила руками шею своего спасителя и зарылась лицом в кустистую бороду.
Не говоря ни слова, незнакомец втащил ее в здание, стены которого отличались если не прочностью, то толщиной. Там он опустил ее на пол и без церемоний оттолкнул подальше от окон.