Кремль 2222. Ладога - Посняков Андрей

Андрей Анатольевич Посняков

* * *

Нечеловечески жуткий вопль разорвал в клочья гнетущую тишь подземелья. В этом крике слышалась страшная запредельная боль и отчаяние. И еще – безысходность. И покорность судьбе, и, вместе с тем, какое-то слабое подобие надежды.

А вдруг? А вдруг Великий господин сжалится над бедным крестьянином? Подумаешь, вышел на запрещенный берег… Он же не специально, просто немного заплутал и…

Не-ет! Господина не проймешь жалостью! Никогда. И – никак.

Вот снова широкое лезвие ножа взметнулось к темным сводам. В стали клинка отразилось желтое пламя лучин. Чуть дрожащее, но яркое – лучины-то были хорошие, из топляка, такие дают много огня, да и горят ровно и долго.

Лишь один взмах, быстрый, отточенный, ловкий… И снова вопль! И с плеча несчастного узника, подвешенного на дыбу, отделился кровавый кусок мяса… тонкий, словно нарезка бекона… Кровавый ошметок не упал на пол, забрызганный кровью казненных, – Господин подхватил его на лету, утробно хмыкнул и тут же отправил в рот, если так можно было назвать это отверстие для приема пищи – хищное, с костеневшими губами, оно больше походило на клюв.

– Господи-и-ин… – взмолился тот, кого пожирали живьем. – Пощади, прошу… помилуй… я отработаю, отслужу, я-а-а…

Господин не обращал внимания на мольбы. Спокойно, с видимым наслаждением, доел сырое мясо, глянул на жертву круглыми, чуть навыкате, глазами без век. И вдруг, клацнув губами-клювом, плюнул несчастному в глаз!

Несчастный успел закрыть веки… однако это мало помогло. Левый глаз его, тот, куда угодила слюна, задымился и стал быстро вытекать из глазницы. Еще бы, слюна Великого господина представляла собой кислоту, моментально растворявшую все живое!

– Ты обманул меня, червь! И достоин смерти. Той смерти, к которой я тебя приговорил – разумно и справедливо.

Так говорила бы кобра, умей она говорить. Так усмехался бы тираннозавр, умей он смеяться.

Несчастный внезапно обмяк, потеряв сознание от невыносимой боли. И это, как видно, вовсе не входило в планы его мучителя. Тот обернулся, жестом подозвав слуг, почтительно дожидавшихся указаний. Свет горящих лучин выхватил из подвальной полутьмы абсолютно лысую пупырчатую голову с хищно изогнутым ртом-клювом, настолько уродливую, что кто-то из слуг невольно попятился… И Господин отметил это – несмотря на жуткую внешность, он обладал изощренно-острым умом. И чем-то походил на человека, особенно – издали. Высокий, под два метра. Широкие плечи… и несуразные длинные руки… несколько рук, пупырчатых, с присосками, словно щупальца осьминога. Некоторые полагали, что название подобных существ – осмы – как раз от «осьминога» и произошло. Однако это было вовсе не так, аббревиатура ОСМ изначально означала – «оборонные специализированные мутации». Так называлась программа, воплощенная в жизнь ко времени Последней войны, уничтожившей всю человеческую цивилизацию. И породившую цивилизации иные, в том числе – осмов.

– Великий Маар, вы приказали… – несмело подойдя ближе, один из слуг поклонился, преданно поедая глазами своего жуткого повелителя.

– Я еще ничего не приказывал. – Маар отвлекся от своих дум. – Впрочем, вы правильно истолковали мой жест. Приведите его в чувство, – указав на окровавленное тело, клацнул губами осм…

Осм? О, нет, не совсем. Маар не походил на чистого осма, скорей, это был гибрид, кошмарное существо, рожденное человеческой пленницей от осма. Ни хомо, ни осмы не считали его своим и всегда презирали. Всегда!!!

Вспомнив свое жуткое детство, получеловек-полуосм с ненавистью сверкнул глазами. Теперь проклятые хомо заплатят за все! За все его унижения. Хомо… Пока только хомо. Ничего, настанет и очередь осмов.

– Снимите червя, – продолжал указывать Маар. – Положите его на спину… так… Говорят, что со страха резко увеличивается печень. Сейчас проверим, так ли это… Эй! Я же сказал – приведите его в чувство! Живей!

Слуги проворно окатили узника водой из деревянной кадки. Несчастный застонал, открывая глаза… и тут же в ужасе зажмурился, увидев перед собой высокую уродливую фигуру, затянутую в черное. В руках… в лапах, щупальцах? – мучителя угрожающе сверкнул нож.

Свернул и воткнулся под ребра, в правый бок…

Одним движением вырезав печень, Маар выхватил ее второй левой рукой и довольно прищурился с видом заправского гурмана, собравшегося полакомиться каким-нибудь деликатесом. Так ведь и собрался… Только вот узник, захрипев, выгнулся дугою… и испустил дух.

– Он умер от огорчения, – поедая печень, издевательски заметил осм. – От того, что не смог сделать для меня то, что обещал. Обещал, но не сделал.

Маар обвел глазами слуг. Так ядовитейшая змея смотрела бы на лягушек! Что и говорить, мало кто мог выдержать немигающий взгляд этой кошмарной твари. Умной, кровожадной, свирепой.

– И печень у него плохая, невкусная. – Сплюнув, осм бросил на пол кровавый кусок. – Как видно, этот червь был алкоголиком. Небось, брагу любил… Что там во дворе? – подняв голову, Маар глянул на маленькое, забранное частой решеткой оконце под самым потолком и прислушался. – Что там за вопли? Недоимщиков бьют? Или мои верные роботы притащили очередного лжеца?

– Разрешите узнать, господин…

– Нет! – Монстр перебил слугу с вальяжной усмешкою… если эту жуткую гримасу можно было вообще посчитать за усмешку. Впрочем, похоже, что слуги довольно неплохо разбирались в оттенках настроения своего повелителя.

– Пойду сам. Прогуляюсь. Этого… – Осм махнул щупальцем на еще не остывший труп. – Этого – в ледник. Отставьте на ужин. Если… хм… не будет свежатинки.

Всеми унижаемый полукровка, Маар хорошо запомнил еще с детских лет: чтоб тебя уважали и слушались – должны бояться! Не будет страха – не будет ни уважения, ни послушания. Страх! Вот что на самом деле правит миром. Страх окончить свои дни в бедности, страх умереть, страх не соответствовать чьим-то ожиданиям, страх… Вся жизнь человеческая проходит в страхе. Так было. Так будет. Так есть.

Великий господин мог бы принудить всех к подчинению одной лишь ментальной силою, как поступил когда-то с военными роботами – био. Однако опора на страх оказалась ничуть не хуже внутренней силы. А энергии требовала гораздо меньше. Поэтому пусть! Пусть боятся, пусть пугают им детей, пусть дрожат от страха… Только так. И никак иначе. Никогда.

Привыкшие к полутьме глаза монстра не выносили прямого солнечного света, и Маар прикрывал их темными очками. За неимением век. Осмы имели в Москве свой подземный город – их зрение приспособилось к сумраку и даже к полнейшей тьме.

Впрочем, далекие соплеменники пока что не сильно интересовали Великого господина Ладоги – имелось множество насущных дел, проблем, которые нужно было решать. Вот Маар и решал. А кто еще, кроме него-то? Эти жалкие хомо, боящиеся брать на себя и тень ответственности? Ага, как же, дождешься от них! Все – ну, почти все – приходилось делать самому, держать на контроле все и всех. Правда, на множество частей не разорвешься… Хорошо, удалось договориться о патрулировании с крыланами и лесовеками. Кого-то из них Маар просто подчинил силою мысли, кого-то – уговорил, убедил… он умел убеждать. Умел и награждать, и щедро. Если было за что.

Поднявшись на смотровую площадку, осм скрестил на груди руки, глядя на крепостные стены и серую ленту Волхова – великой древней реки, которой теперь приносили богатые жертвы. Выстроенная еще в незапамятную старину, в эпоху неутомимых северных бойцов – викингов, – Ладожская крепость была почти полностью разрушена и частично восстановлена лишь к концу двадцатого века. Много не восстановили – две башни, прясло стены. До Последней войны успели выстроить еще пару башен… А потом разместили здесь наблюдательный пункт. Досталось и башням, и стенам, и храмам. Церкви со времен войны не сохранилось ни одной, выстояли лишь две старые башни. Вокруг башен, беспрестанно грызясь между собой за рыбные и охотничьи угодья, бродили шайки одичалых хомо и «новых людей» – нео. Последние оказались куда более удачливыми и, несомненно, уничтожили бы всех оставшихся хомо, если бы не Маар. Великий господин появился вовремя. Не один, с тремя боевыми роботами – био.