Много чего обещал Маар за Мастера. Даже хотя бы за сведения о таковом. Мол, живет там-то сям-то – в трех днях пути. Да хоть в десяти, в месяце… Нашли бы! Добрались бы! Да!
А поставщику информации за это – вкусную еду, красивейших женщин, теплую избу: все, что пожелает. Желали многие. Но часто обманывали, говорили, чего толком не знали. Кого пытались обмануть, жалкие глупые хомо?! Ладожский повелитель вранья не прощал, и это поняли очень быстро. Последний из непонятливых – Махитра-купец – нынче как раз и домучивался.
Вроде б и тепло было – будто в сентябре, и молодая трава вставала вдоль крепости зеленой стеною, а все же дни-то стояли короткие, ноябрьские. Часа в четыре дня уже закатывалось, садилось солнце, а затем наваливалась, наступала тьма, разгоняемая лишь огнем факелов да лучин, а при нужде – и лобовым прожектором «Рекса». Вечера тянулись долго, хоть и ложились спать по-деревенски рано. Все. Кроме самого Повелителя и его верных слуг. Хоть и говорят, что умному человеку в компании с самим собой не скучно, а все же осм придумывал себе развлечения – кого-то казнил или тайно проверял часовых – видел-то в темноте прекрасно. Иногда даже пробирался к дальним деревням, подходил к хижинам, подслушивал мысли тех, кто не спал. И, в случае выявления крамолы, тут же принимал меры. Врывался из темноты, словно черный демон!
Все контролировал, все… Правда, дальние деревни – не часто, и причиной тому была обычная лень, так свойственная всем живым существам без исключения. Даже боевые роботы – и те любили постоять без всякого дела, экономя энергию. Вот и сейчас стояли вместе, видать, общались, а заодно контролировали обстановку – с их высоты было видно далеко, и крепостные стены не мешали.
Вот что-то явно заметили. Еще раз всмотрелись в даль, потом совсем по человечески переглянулись. Один из «Чинуков» торопливо направился к башне, доложил металлическим голосом:
– Хозяин, там…
– Я вижу, «Чинук». Спасибо. Иди.
Маар не забывал благодарить – роботы были падкими на похвалу, совсем как дети.
Заурчали сервомоторы. Довольно мигнув фарами, «Чинук» повернулся и зашагал прочь. Теперь уже не к своим, а к дальней башне – на пост. Металлическая фигура издали напоминала гротескную человеческую. Именно поэтому поначалу местные боялись «Чинуков» куда больше, чем «Рекса». «Рекс» – просто большая ящерица, железная зверюга, а «Чинуки» – не иначе как дьяволы!
За дальним лесом, за приземистыми, с древними могилами, сопками, садилось солнце. Последние холодновато-желтые лучи его освещали крыши крепостных башен. Через весь двор и дальше, к Волхову, протянулись длинные черные тени. Кружа над старым жнивьем, громко кричали вороны, рядом, у северной стены, журчала неширокая речка – Ладожка, через которую был переброшен хиленький деревянный мостик, в случае нападения врагов легко уничтожаемый роботами. Из леса к мостику вела довольно широкая и ухоженная дорога, местами даже мощенная бревнами. Дорога шла на север, к Ладоге, к пристани, к лодкам рыбаков и маркитантским складам.
По дороге кто-то скакал, поднимая ошметки грязи и двигаясь в направлении к крепости. Вот уже подъехал к мостику. Прекрасно видевший в сумерках Маар хорошо различил плотоядную когтистую лошадь – фенакодуса – и сидевшего на ней всадника в узких домотканых штанах, в сапогах из кожи летучей мыши и камуфляжной куртке. Штаны и сапоги указывали на низкий социальный статус всадника, куртка же и фенакодус – совсем наоборот. Хороший «конь» стоил двадцать красивых рабынь, и камуфляжная (как ее здесь именовали, «маркитантская») куртка – примерно столько же. Правда, раздобыть все это можно было разными способами, совсем не обязательно покупать.
Судя по тому, что мужчина вообще добрался до крепости, а не был уничтожен по пути крыланами или лесовеками, это был кто-то из своих. Кто-то из внешних или внутренних стражей, не крестьянин-червь – точно, слишком уж ловко управлялся с фенакодусом, да и камуфляж говорил о многом.
Йован! – всмотревшись, наконец, узнал осм. Йован Рыбак, верный вассал, хозяин одного из приладожских хуторов. Один из тех – обещавших…
Хуторянин держал артель, не сам рыбачил, да вот не смог вовремя заплатить недоимки и, как говорится, – «попал»! Верно, оттого и обещался отыскать Мастера, а может, и впрямь знал что-то. Йован близко общался с маркитантами, имел средь них добрых знакомых и даже друзей.
Неужели что-то узнал? Что-то очень важное, вполне достойное обещанной награды. Ну, конечно же – узнал, иначе б не спешил так… себе на погибель!
Перевалив через мостик, Йован Рыбак резко осадил «коня» перед запертыми воротами и помахал рукой стражнику. Чуя теплую конюшню, пищу и отдых, фенакодус радостно завизжал и принялся царапать когтистыми лапами землю.
– Господин!
Едва Маар спустился во двор, как к нему тут же подбежал воротный стражник в латах из толстой бычьей кожи и круглом железном шлеме.
– Там, за воротами – чужак, господин. Называет себя Йованом Рыбаком…
– Пропустить, – зевнув, осм клацнул костяными губами и строго воззрился на воина. – Ты что же, совсем не знаешь Йована?
– Знаю, господин, – не моргнув глазом, отозвался стражник. – Только ведь под личиной Йована может прятаться враг!
– Молодец! – одобрительно рассмеялся Маар. – Правильно рассуждаешь. Как твое имя?
– Внешний десятник Нур, господин.
– Иди дальше служи… десятник Нур. Как видно, я не зря взял тебя в крепость.
Ладожский властелин принял хуторянина не сразу, хотя и очень хотелось узнать, послушать все его мысли. Однако нет – торопливость не к лицу правителю, слишком торопливых не уважают, не боятся, над ними, скорей, насмехаются. Маар вовсе не горел желанием становиться объектом насмешек, а потому – зря никогда не спешил. Вот и на этот раз. Йован Рыбак все равно уже здесь, в крепости – и теперь никуда не денется.
Велев притащить очередного узника, Властелин вытащил из-за пояса широкий обеденный нож и плотоядно облизал костистые губы. Слуги проворно вздернули бедолагу на дыбу. На этот раз это был мальчишка – костлявый, с торчащими ребрами. Пища, конечно, та еще… Так Маар больше не собирался есть, насытившись печенью несчастного Махитры-купца. Есть не собирался, но вот утолить жажду…
– Принесите чашу, – повел взглядом Властелин. – И введите того деревенщину с дальнего хутора…
Ладожский властелин не сказал – «Йован Рыбак». Правитель, который хочет, чтоб его уважали, никогда не должен показывать другим, что помнит имена всех своих холопов! Помнить – должен, показывать это другим – нет. Только избранным, кого хотел отметить. А так… Мало ли, кого как зовут? Не дело правителя помнить имена простолюдинов. Не дело!
Войдя, хуторянин поклонился, приложив руку к сердцу. Лицо его, и раньше худое, теперь еще больше осунулось, обострились заросшие черной щетиною скулы. Из-под распахнутого на груди камуфляжа виднелась рубаха из выцветшей синей холстины. Такие рубахи тоже продавали маркитанты, и ткань называлась – джинса. Ловкая поджарая фигура, хитроватый – себе на уме – взгляд, мягкие, неслышно ступающие сапоги. В такой обуви легко подобраться незаметно и нанести неожиданный удар.
Повернувшись к вошедшему, осм смачно отхлебнул из большой серебряной чаши только выпущенную из несчастного мальчишки кровь. Утолив жажду, чуть помолчал, сканируя мысли и чувства простолюдина. В чувствах легко и ожидаемо читался страх… с большой примесью отвращения. Ишь ты! Ла-адно… Что же касаемо мыслей, то и их Маар прочел без труда, спасибо технологиям оборонных специализированных мутаций и Красному полю. Прочел, передал чашу проворно подбежавшему слуге и, предваряя доклад, спросил:
– Кронштадт? А где это?
– За Петербургом. Недалеко, в море.
Йован Рыбак, конечно же, был наслышан о безграничных способностях жестокого правителя Ладоги, но такого, признаться не ожидал. Властелин прочел его мысли быстро и четко, как сам Йован читал старинную, с картинками, книгу.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...