– Меня, что в чем-то обвиняют, чтобы я отвечала четко и по существу, или допрашивают? Да и вообще, коли хотите конкретики, так от вас кроме как персонализации моих данных ничего не прозвучало, – дерзко отозвалась Дарья, ощущая к сидящему напротив нее капитану как-то махом разгорающееся раздражение, отчего захотелось развернуться и покинуть кабинет.
Определенным образом Юрий Анатольевич это желание в женщине уловил (али все-таки она дернулась в сторону двери). Потому он резким движением выволок стул, на каковой дотоль была пристроена его рука, и, поставив напротив себя, почитай подперев им стоящую Дашу, кивнув, в той же жесткой манере указал:
– Садитесь, Дарья Александровна, я вас надолго не задержу. Только сверю некоторые данные.
– А! все же я Дарья Александровна, радует, что вы это признали, – язвительность в голосе женщины не пропала. Тем не менее, всего лишь в голосе, во всем остальном правило благоразумие. Потому не став накалять обстановку, она слегка сдвинула стул в сторону и опустилась на него, став моментально ниже своего оппонента.
– Не будем препираться, это не к чему, – сухо отозвался капитан спецслужб, и, сунув внутрь пиджака правую руку, достал из внутреннего кармана мобильный телефон, блеснувший черно-серебристым корпусом. – Потому как я сейчас задержу вас за неповиновение законному представителю власти или иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка, – очевидно, в точности цитируя выдержки из законных актов, – и отправлю на сорок восемь часов в изолятор временного содержания. – Юрий Анатольевич на пару секунд прервался, и легким движением пальцев принялся перелистывать на экране телефона изображения, с той же неспешностью продолжив говорить, – и тогда я уверен, у вас пропадет желание язвить и шутить.
Капитан оторвал взгляд от экрана телефона, перевел его на лицо женщины, и, растянув уголки губ, живописав едкую ухмылку, с насмешкой дополнил:
– Вероятно, не стоит добавлять, как на вашу карьеру неблагожелательно повлияет задержание и пребывание в ИВС. Думается, после тех сорока восьми часов, в вас окончательно иссякнет, какой бы то ни был, сарказм, как и бесследно, испарится занимаемая вами должность менеджера.
– Не пугайте меня. Я вас не боюсь, как и не страшусь потерять эту гребаную должность менеджера, – незамедлительно откликнулась Дарья, повышая голос, и стремительно поднялась со стула, с намерением покинуть кабинет.
Юрий Анатольевич тотчас дернулся вперед верхним корпусом, будто жаждая пронзить стоящую женщину собственной головой. Он не менее стремительно выкинул вперед левую руку, и, ухватив в мощную хватку каркас спинки стула, тем движением словно опрокинул Дашу на его сидение, требовательно дыхнув:
– Сидите смирно, я еще не договорил.
Энергичность того движения порывом донесла до женщины осознания властности и мощи его фигуры. На нее дыхнуло духом человека, который привык все решать силой, не уступая и в малом, не умеющего церемониться, жалеть или чем-либо поступаться. Эта ощутимая жесткость, а может даже и жестокость его натуры, привела к тому, что Даше расхотелось не то, чтобы дергаться, но даже и шутить. Понимание собственной беспомощности сейчас мощной волной нахлынуло на женщину. Оно появилось в ней не так давно, впрочем, каждый раз нарастало от мужской грубости, точно оставаясь побочным эффектом развода. Когда муж цинично ей сказал, что разлюбил и устал от безумных странностей, идей и мыслей. Чуть зримо вздрогнув, Дарья воззрилась в темно-карие, холодные глаза капитана, осознавая, что не имеет доступного иным женщинам шарма, очарования и красоты, по сути всегда оставаясь дурнушкой, не больно высокой, не больно стройной, с круглым лицом, узким разрезом глаз, и маленьким ртом. Привлекая мужчин всего-навсего способностью неординарного мышления и острым умом. Однако сейчас женщина осознала, что стоит придержать проявления того самого ума, оный всегда сопровождался остротами и едкостью замечаний, дабы не накликать беды. Возможно, промелькнувшая в ее глазах беспомощность и, одновременно, здравомыслие было подмечено Юрием Анатольевичем, потому он согнал с лица, как улыбку, так и ухмылку, и, развернув в сторону Даши экран телефона, с необоримостью в голосе вопросил:
– Это ваша страничка в Интернете?
Дарья мгновенно пробежалась взглядом по экрану телефона, на котором изображенная страничка творческого сайта рекламировала выставленные ею десять объемных романа в жанре фэнтези и фантастики, четыре повести и десяток рассказов, а в правом уголке находилась аватарка с ее фотографией, да, не мешкая, кивнув, ответила:
– Моя. Там же фотография. Чего не признали?
– Заглохните, наконец-то. И отвечайте по существу, – сейчас капитан спецслужб прямо-таки рыкнул, и на его шее вздулись расчертившие ее вертикально толстые жилы, а белая кожа лица прямо-таки побурела. – Значит, вы подтверждаете, Дарья Александровна, что эти произведения написаны вами?
– Да в чем дело-то, я не пойму? – встревожено переспросила женщина, в уме перебирая собственные произведения, в которых почитай ничего не было политического. Однако присутствовали нападки на правящие нынче на Земле религиозные учения, в коих она видела врагов свободной воли и разумного подхода к самой сути жизни.
– Вы, что не поняли меня? – Юрий Анатольевич резко наклонился, приблизив свое лицо к лицу Даши, отчего последней пришлось опять же скоро дернуться назад и опереться о спинку стула.
– Да, это моя страничка и мои произведения, – по существу как того и требовали, отозвалась женщина и легонько кивнула.
Юрий Анатольевич степенно отклонился назад и развернув к себе телефон вновь перелистнул на экране изображения. Принявшись медленно выдыхать вопросы и сдерживаясь на чуть-чуть, при ответе Даши, определенно, сверяя их с данными в телефоне, выспрашивая по большему счету о ее прошлой жизни, интересуясь не только датой рождения, но и датой окончания школы, института, переездами, родителями, бывшим мужем и даже сыном.
– Хорошо, – закончил он свой допрос. И медлительно поднявшись со стула, отправил свой телефон в нагрудный карман пиджака, слегка понижая голос и тем, делая его снова приятным, дополнил, – поднимайтесь Дарья Александровна. Вам надо будет проехать со мной в управление. У нас к вам имеются некоторые вопросы. И, пожалуйста, никаких выходок, если не хотите угодить в изолятор и лишиться работы. Возьмите вещи и ждите меня у парадного входа.
– А, что сказать моему начальнику? – продолжая сидеть, спросила Даша, только сейчас осознавая, что вляпалась в какие-то неприятности, кои пробежали мелкими, леденящими мурашками по позвоночнику и замерли, похоже, на пояснице.
– Ничего не говорите, я все улажу сам, – ответил капитан, и, ухватив женщину за плечо, несильно потянул вверх, таким образом, поднимая со стула. Голос его теперь звучал опять низко, а взгляд все время допроса изучающий ее лицо, сдвинулся вправо, едва проскользнув по стене директорского кабинета, где в три ряда в рамках висели дипломы и грамоты, символизирующие особые достижения, как их обладателя, так и самой строительной фирмы. Губы Юрия Анатольевича насмешливо изогнулись, определенно, потешаясь над увиденными свершениями, а рука, разжавшись, выпустила из хватки плечо Даши, едва огладив примятую ткань голубой рубашки.
– И еще раз, Дарья Александровна, никаких финтов, – заметил он, все с тем же интересом разглядывая висящие награды, точно не интересуясь ни самой женщиной, ни ее чувствами от выдохнутой молви. – Мы знаем, ваш домашний адрес, телефон и даже номер банковской карточки, потому не стоит с нами ребячиться, и тем самым наживать себе неприятности.
До болезненной остроты захотелось плюнуть в эту боксерскую морду, словно с выпяченным носом, однако, Даша сдержалась, слышимо хрустнув зубами. Ее взгляд прополз от носа капитана вниз по подбородку, шее до воротника темно-голубой рубахи, и, остановившись на расстёгнутой верхней пуговке, замер. И немедля в голове, вроде как отвлекая, зазвучала высокая мелодия вызываемая щипками пальцев о струны гуслей, а перед глазами возникла капель дождя перебираемая в ясный день бегущим по лесу родничком, чье каменистое дно расчертили на разрозненные полосы лучи солнца, отдельной картинкой представляя фрагмент будущего рассказа. Теперь, непременно, рассказа.