Пять рассказчиков под одной крышей
Название этого сборника точно определяет его характер. В отличие от тома «Современной английской новеллы», изданного «Прогрессом» десять лет назад и включавшего произведения девятнадцати авторов, число их ограничено на этот раз пятью именами.
Однако эту подборку рассказов никак не следует считать случайной. Мало того, что каждый из авторов — фигура по-своему приметная. При весьма существенных различиях, которые читатель без труда уловит, все они, бесспорно, связаны с ведущей традицией английской прозы, традицией реалистического повествования, внимательно и цепко вбирающего в себя течение жизни — частной и общественной, — ее коллизии, социальные и психологические, коллизии, раскрывающиеся подчас на самом, казалось бы, житейском, непритязательном бытовом уровне.
Слово проза произнесено сознательно: ни один из этих писателей не занимается по преимуществу новеллой, точнее говоря, все они, кроме П. Джиллиат, по преимуществу романисты, сборники рассказов занимают довольно скромное место в перечне их произведений.
Вероятно, здесь играют роль и особенности книжного рынка в современной Великобритании. Число литературных журналов, печатающих рассказы, сильно сократилось. Выходящие ежегодники и антологии не могут заменить периодику. Вот почему профессиональным прозаикам приходится ориентироваться прежде всего на роман либо выжидать, пока наберется достаточно рассказов для авторского сборника. Вряд ли стоит, однако, говорить в связи с этим об упадке жанра короткой прозы в Англии. Можно даже высказать предположение, что сама эта подвижность и зыбкость жанровых границ и даже скромные размеры территории, занимаемой рассказом, скорее идут ему на пользу.
Известно ведь, что многочисленные и постоянные журнальные «площадки» в США неприметно формируют определенный тип рассказа, рассчитанный на читательскую аудиторию того или иного периодического издания. Так сформировались новеллистические «школы» «Нью-Йоркера», «Сатердей ивнинг пост», «Эсквайра» и т. д. — явление, совершенно нехарактерное для английской литературы нашего времени. В большинстве своем нынешний английский рассказ лишен эффектной внешней оснастки, острой фабульности. Он редко воспринимается как нечто завершенное, чаще — как фрагмент, эпизод или этюд из жизни персонажа, о котором повествует автор, даже если на наших глазах обрывается эта жизнь.
Трудно сказать, хорошо это или плохо; стереотипность и поверхностность вовсе не обязательные спутники рассказа, построенного «по канонам» жанра. История англо-американской новеллы в лучших ее достижениях — от наследия Эдгара По и О. Генри до творчества таких мастеров, как Киплинг и Моэм, — свидетельствует об этом очень наглядно. И не в оценках суть. Просто надо отметить, что это тяготение к фрагментарности, несомненно связанное с тем, что авторы, представленные в сборнике, привыкли к большему повествовательному пространству — пространству романа, составляет одну из сближающих их особенностей.
Другая общая черта этих писателей — обращенность к быту в разных его аспектах и на разных социальных и даже географических координатах. Случается, что этот пристальный взгляд в повседневность приводит к дробной фактографичности. Но чаще всего, и это еще одна общая черта рассказчиков, объединенных сборником, им удается показать повседневность в таком ракурсе, что под ней угадывается нечто более существенное и глубокое. Во всяком случае, к этому они стремятся.
А теперь, наметив некоторые пересекающиеся линии творчества пяти авторов, оказавшихся в одной книге, расскажем немного о каждом из них.
Хотя писатели расположились на страницах сборника не по «чинам», а в порядке алфавита русской транскрипции их фамилий, получилось так, что открывают книгу два новеллиста, не только принадлежащие к одному поколению (Брайен Глэнвилл родился в 1931 году, Пенелопа Джиллиат — в 1932), но и образовавшие в этой книге свое особое крыло, которое условна можно назвать «плебейско-радикальным». «Плебейское» начало представлено здесь героями спортивных рассказов Глэнвилла, радикальное — интеллигентами, о которых много пишет Джиллиат.
Как видим, сближение действительно условное, однако в общем тематическом и проблемном контексте книги оно имеет свой смысл. В биографическом справочнике Who’s who, где помещена заметка о Джиллиат, указано: политические убеждения — социалистка. Политическая жилка бьется и в ряде ее рассказов. Персонажи Глэнвилла ни о чем подобном и не помышляют, однако и в «малом мире» профессионального коммерческого спорта, в котором они наглухо замкнуты, ведется своя политика, немудрящая, но не менее от этого эффективная и жестокая.
Обычный герой Глэнвилла — он же и рассказчик — парень из низов, ставший, быть может, героем на час на футбольном поле или боксерском ринге, но никогда не забывающий, что он не более чем живой товар в руках предприимчивых менеджеров — этих стратегов и тактиков организации спортивных баталий. Глэнвилл нередко передает слово им самим („Чашка чая“, „Это меня очень расстроило“, „Ящик виски“), полностью входя в образ и вызывая в памяти талантливого американского новеллиста предвоенной эры Ринга Ларднера, создававшего „необыкновенно едкие и злые словесные автопортреты своих весьма антипатичных „героев“.
Надо сказать, что у Ларднера в этих автопортретах и характерность, и самый характер были прочерчены острее и рельефнее. Глэнвилла больше занимает сюжетная ситуация, лишь приоткрывающая перед нами довольно примитивные, но резко драматичные эмоции. Жизнь спортсмена пропитана агрессивностью; к данному человеческому качеству Глэнвилл очень восприимчив, и, даже обратившись к совершенно иному материалу, в очень выразительной зарисовке туристского бытия в маленькой деревушке на острове Эльба, он запечатлел чиновника из Флоренции — нахала почти гомерических масштабов („Arrivederci, Elba“).
Б. Глэнвилл пришел в литературу в начале 50-х годов, опубликовал с тех пор около двадцати книг, главным образом романов. В 1950–1962 гг. был литературным консультантом лондонского издательства „Бодлей хэд“, а с 1960 г. — спортивным обозревателем „Санди таймс“. Журналистская хватка, стремление передать динамизм „сиюминутного“ события, не вдаваясь в психологические подробности, — все эти свойства, присущие спортивному репортажу, явно присущи и рассказам писателя.
Любопытно, что и Пенелопа Джиллиат — ровесница Глэнвилла по годам, но на десять с лишним лет позже опубликовавшая свою первую книгу, — также прошла основательную школу журналистской работы в печати. Правда, это была совсем иная школа: Джиллиат приобрела известность и в Англии, и в США (где она довольно долго жила) как театральный и кинокритик, постоянный сотрудник ряда крупных журналов.
В начале 60-х годов Джиллиат стала женой Джона Осборна, что, естественно, способствовало укреплению театральных интересов молодого критика. Первоначальная профессия П. Джиллиат (которой она, впрочем, остается верна до сих пор) также оказала свое характерное воздействие на ее писательский облик, стиль, самый подход к работе. Джиллиат, как и Глэнвилла, можно назвать новеллистом-графиком, но если Глэнвилл ведет линию повествования резко, грубовато, с нажимом, то Джиллиат предпочитает в своих эскизах штрих тонкий, легкий и как бы незаконченный. Язык ее, по видимости, очень прост, стиль лаконичен, даже деловит, все происходящее описано четко, и при всем этом в рассказах ее возникает некая прозрачная вязь незавершенности, оставляющая читателю место для размышлений. Автор словно бы отсутствует — есть журналист с блокнотом и магнитофоном, записывающий диалоги и монологи, скупо намечающий обстановку действия. Но это обманный маневр. Автор присутствует, именно он создает атмосферу рассказа — грустную или юмористическую, драматическую или мирную, но неизменно сердечную, быть может, порой и чуть сентиментальную.