- Они напали на остров, - сердито сказал Ветер. - Чтобы захватить прекрасных женщин и утопить мужчин. Храбро бились мужчины: глаза их сверкали, сердца горели. Но силы были неравными. Страшные волны и духи наступали со всех сторон. Не было спасения... И Луна пожалела своих любимцев. Взмахнула она сверкающим, как меч, лучом - и женщины вдруг превратились в прекрасных бабочек. Она сверкнула второй раз - и храбрые воины обратились ярко пылающими светлячками... И унесло их теплыми ветрами и волнами к тихим берегам.
Давно забыли бабочки, что были когда-то женщинами, но сохранили красоту и кружат над
островами в своих ярких платьях. Мужчины забыли» что были рыбаками и воинами. Но всегда рады посветить хорошему путнику. А если кто- нибудь из светлячков вспомнит, что был человеком, то обязательно поможет вспомнить другим и поведет их по лунной дороге к родному берегу, чтобы жить по-человечески. Работать и дружить.
- И ловить рыбу! - завершил Моторыч.
- Хорошо... - вздохнула Светка. И вдруг спросила: - А кем ты был когда-то, Ветер?
Ветер задумался. Он и в самом деле хотел вспомнить, кем он был, даже собирался сказать: «Наверное, и моряком, и путешественником, и воином», но покосился на дремавшее над скалой Облако и сказал:
- Я всегда был самим собой, ВЕТРОМ!
И взглянув на Светку, Ветер заметил, что она уже дремлет на куче хвороста.
Моторыч тоже хотел вздремнуть, но все подергивал глазом. Наверное, ему мешала горевшая впереди яркая звезда, и он пытался убрать ее лапой. Наконец и он уронил голову на песок.
А звезды разгорались все ярче и ярче. Это были уже целые созвездия. И Кассиопея, и Лебедь, и Большая Медведица. Тихо плескалось полное светляков море. Светила луна, посылая спящим друзьям и своим любимцам добрые лучи и добрые сны.
Потихоньку, чтобы никого не разбудить, Ветер оторвался от берега и полетел по тревожившим его делам.
ШИШКИ ОТ ИНОПЛАНЕТЯН И КРАЮХА ХЛЕБА
Снился Светке интересный сон. Будто в красивом кимоно она летела с медузы на медузу сквозь волны и за руку ее держал лучом светлячок, похожий на спасенного японского мальчишку. Летели они мимо сердитых морских коньков и осьминогов, ныряли в темноту от акулы, а впереди них плыл Мотор Моторыч со спичечным коробком в лапах и зажигал спичку да спичкой.
Светка пыталась сказать светлячку: «Вспомни, кто ты, вспомни, кто ты!» Но у нее ничего не получалось. Зато она слышала, как он говорил:
- Плыви! Ничего не бойся! Плыви! Я тебе еще посвечу!
Тогда во сне она стала делать зарядку с песенкой, под которую просыпался, бывало, в походе ее отец:
- Выбирайся из берлоги,
Поднимай повыше ноги,
Забывай ночные храпы,
Разминай смелее лапы!
Она сделала зарядку, набралась сил, вдруг крикнула светлячку:
- Ты человек! - и проснулась.
Напротив нее крохотный пучеглазый крабик вытягивал клешню, будто делал зарядку, выспавшийся Моторыч намывал лапой физиономию, Облако разминало мускулатуру, а вернувшийся
Ветер спокойно кружил рядом и насвистывал: «Светка, Светик, Светлячок...»
Он уже слетал к японскому берегу, удостоверился, что спасатели доставили рыбаков на место, что соне-рулевому прекратили наконец отвешивать подзатыльники. И мимолетом даже посмотрел сногсшибательную телевизионную передачу. Да и не посмотреть было просто невозможно! У всех телевизоров толпы японцев слушали рассказ ошарашенных рыбаков о их фантастическом спасении, о девчонке, спустившейся на облаке, о коте, исправившем моторную лодку. А веселый мальчуган в доказательство невероятных рассказов демонстрировал перед всеми краюшку хлеба, которой угостила его небесная гостья-сан и которую он сохранил, чтобы показать всей Японии.
Так за один и тот же день миллионы уважаемых японцев услышали две совершенно противоположных истории об одной и той же спустившейся на облаке компании, которая одним - неизвестно за что! - накостыляла веником и зонтом, как в японской сказке, шишек справа, шишек слева, а другим протянула свою последнюю краюху.
Но одно японцы услышали уже бесспорно: землю наконец посетили инопланетяне.
Один из спасателей, правда, издалека даже снял на кинопленку похожее на летающую тарелку облако «Три поросенка», на котором был виден то ли мохнатый инопланетянин, то ли черный кот. И что интересно, как удалось расшифровать по выражению его морды, он намурлыкивал не- известную на нашей планете песенку «Хорошо быть кисою, хорошо - собакою...».
А инопланетяне тем временем плыли уже, не отклоняясь от намеченного курса, к цели, и Светка, напевая «Пять минут, пять минут», еще решительней обдумывала, как с ходу поставит на место нахального Волосатикова. Она даже на Облаке демонстрировала кое-какие приемы карате, которым еще на скале ее обучили и Ветер, и Мотор Моторыч, известный среди котов каратист.
Иногда Светка поглядывала по сторонам в бинокль, Ветер парил над океаном и прислушивался, не слышен ли снова крик «SOS!». Но на этот раз было все спокойно. Рядом с ними выпрыгивали из волн дельфины, чайки подхватывали прямо на лету хлебные шарики. И к вечеру друзья увидели перед собой за стоявшим на скале маяком длинную, как чулок, бухту, уставленную молчаливыми кораблями, и раскинувшийся среди сопок большой город. В центре его стоял на пьедестале высоченный бронзовый матрос. В одной руке он держал бескозырку, другой - опирался на тяжелый якорь.
Внизу как попало сбились троллейбусы и автобусы, вдоль берегов дремали трамваи. Но разглядывать все это было некогда: солнце снова скрылось за горизонтом, с востока опять подступала ночь, и молчавшее целый день Облако вздохнуло:
- Ну, где на этот раз будем ночевать?
ПРИВЕТ МОРСКОМУ ВЕТРУ
- Так где же мы на этот раз будем ночевать? - снова прохрипело Облако.
И» поглядывая неуверенно на город, где почему-то не загорались неоновые буквы: гостиница «Океанск», гостиница «Приморье», - Светка все- таки сказала:
- Ясно, в гостинице!
Ее родители, прежде чем попасть к деду на маяк, всегда ночевали в гостинице. И, опустив руку в карман, она достала несколько, оставшихся от покупки жвачек, аккуратно сложенных рублей.
- Мур-мур! - усмехнулся кот. - Да на эти рублики сейчас не купишь даже пары колбасных шкурок.
- Пожалуй, Моторыч прав, - согласился Ветер. Пускаться в дорогу с такими финансами было, конечно, легкомысленно. Но тут же он деловито оглядел бухту и решил: - Ничего! Только придется поискать какую-нибудь брошенную посудину, а там для морских бродяг каюта всегда найдется!
- Тогда веди! - проворчало Облако.
Посмотрев вниз, на гущу ржавевших в углу
бухты старых кораблей, Ветер скомандовал: «Пошли!» — и стал планировать к давно забытому пароходу «Светлячок».
Но там, как ни странно, из каюты иллюминатора уже торчала чья-то любопытная физиономия. Он вильнул к «Старому борщевику», но и там было битком набито.
Ветер оглянулся и собирался даже почесать в несуществующем затылке, как вдруг с мостков, ведших от берега к старенькому теплоходу «Кок Борщик», раздался удивленный хриплый голос:
- Ха-ха! Привет Морскому Ветру! Привет, бродяга! Ты что, не узнаешь старых друзей? Да это же я, Мишкин! - И в сумраке возникла огромная фигура в тельняшке на крепких плечах. От нее хорошо пахло машинным маслом, так что Моторыч с удовольствием вдохнул родной машинный запах.
- Ну что, узнал? Мы же с тобой и Солнышки- ным обошли чуть не весь свет. И Японию, и Антарктиду, а у острова Таити вместе насвистывали:
«У острова Таити Жил негр Тити-Мити...»
- Жил негр Тити-Мити и попугай Ке-ке! - подхватил весело Ветер - и бросился на шею огромному приятелю, с которым в самом деле обошел все океаны, пел и про Тити-Мити, и Ке-ке, и мисс Мери Биль-Боке. Да только ли это! Он хотел напомнить, как двенадцать негритят пошли купаться к морю, но тут Мишкин протер глаза и приблизился носом к самому Облаку: