– Секунду! – Сурово нахмурив лоб, Стас, чуть прихрамывая, зашагал в спальню. – Ща переоденусь, поедем вместе. Сто против одного, что, как только завтра я появлюсь в главке, Петруха в момент подключит меня к этому расследованию. А-а, так он уже и это предусмотрел? Молоток! Ну, о чем тогда речь? Едем! Чтобы уж сразу войти в курс дела и не дергать тебя за рукав по каждой мелочи.
– Хм-м… В общем-то, резонное соображение, – согласился Лев, внутренне удивившись не меньше, чем только что звонивший Петр Орлов.
Через несколько минут они спускались по лестнице, игнорируя «мечту инвалидов», как Крячко именовал лифт, на ходу обсуждая возможные варианты того, что же могло случиться с персональным пенсионером-коллекционером.
Глава 2
Прибыв на Пармскую, в глубине двора, образованного двумя элитными «высотками» современной архитектуры, приятели увидели многоэтажку давней, еще довоенной постройки. От угла до угла «высоток» тянулось фигурное ограждение из кованого железа с автоматическими воротами и калиткой, снабженной пультом домофона. Припарковав свой «Пежо» у края тротуара, следом за «четырнадцатой» с маячками на крыше и надписью «Полиция», Гуров кивнул в сторону калитки:
– Вот наглядный образец того, что с человеком делает зоологический страх… Сначала бронированными дверями мы оборудовали свои квартиры. Потом вход в подъезд. И вот – вершина наивной веры в надежность замков и запоров – ворота с кодовым замком. Конечно, от мелкой гопы и пьяных бомжей она убережет, а вот от серьезной уголовщины – едва ли. Настоящие хищники сумеют и электронику обмануть, и вскрыть любые замки.
– Это точно! Зато, если кому-то понадобится «Скорая» или, чего доброго, загорится квартира, то медики или пожарные к этим затворникам хрен пробьются… – тоже выходя из машины, язвительно хохотнул Станислав. – Да и нам работать сложнее. Кстати, в этот-то двор как думаешь попасть? Не будем же карабкаться через ворота, как революционные матросы, штурмовавшие Зимний?
Лев в ответ лишь пожал плечами. Захлопнув дверцу, он включил охранную сигнализацию и направился к калитке, глядя на светящиеся в ночной темноте прямоугольники окон старого дома. Всмотревшись через прихотливое переплетение металлических прутьев ограждения, он увидел на лавочке, в тени под большой акацией, молоденьких парня и девушку. Вполголоса обсуждая какие-то свои дела, они чему-то негромко смеялись. Издав негромкое, упреждающее «кха-кха!», Гуров попросил:
– Молодые люди, а вы нам калитку не откроете? Мы из главка угрозыска.
– А! Вы, наверное, в семнадцатый, к этому… Как его? – направляясь в сторону ворот, напряженно наморщил лоб парень.
– К Зубильскому, – подсказал Лев.
– Да, да, да! Точно! Фамилия того деда – Зубильский, – с нотками пренебрежительной иронии подтвердил тот, нажимая на кнопку электронного запора калитки.
– Кстати! А вы его хорошо знали? – входя во двор, поинтересовался Гуров.
– Ну-у… – Оглянувшись в сторону своей подружки, парень произнес с некоторой неуверенностью: – Лично знаком с ним не был. Хотя, в общем-то, наслышан.
– Это замечательно! – приятельски улыбнулся Лев. – Станислав Васильевич! Давай в сороковую, а я тут задержусь. Если молодые люди не возражают, хотелось бы немного их расспросить. Надеюсь, они не против.
– Добро! – Изобразив рукой энергичный жест, Стас зашагал к подъезду дома с большой цифрой «семнадцать», нарисованной краской на углу.
Молодые люди, явно польщенные вниманием к себе человека из загадочного мира уголовного сыска, поспешили заверить Льва в том, что готовы рассказать ему все, что им известно о ныне усопшем жильце из семнадцатого. По словам парня, назвавшегося Максом, старик Зубильский в здешних краях был в некотором роде знаменитостью. Прежде всего здесь всякий знал о том, что тезка древнегреческого философа Платона много лет проработал где-то в структурах федеральной власти, а потому обладал немалым состоянием.
– …Пацаны говорили, что бабла у него – как мусора! – жестикулируя руками, повествовал Макс. – Но скряга он был – как Плюшкин какой-нибудь.
– Ну, вот… А говорят, что молодежь Гоголя не читает, – одобрительно усмехнулся Гуров. – И в чем же это выражалось? Он что, был очень жадный, мелочный такой?
Рассмеявшись в ответ, в разговор вступила девушка, назвавшаяся Таней.
– А то! Жлобяра этот Зубильский был еще тот… Он никогда в жизни не складывался на какие-то общие затраты на дом. Я сама из семнадцатого, и мой отец не раз говорил о нем: из-за копейки удавится. Когда в прошлом году надо было сложиться на видеонаблюдение за двором, он, как мог, выкручивался, только бы не дать ни гроша. Так ничего и не дал!
– А я помню, когда во дворе заасфальтировали дорожки, кто-то в горячий асфальт, то ли случайно, то ли нарочно, втоптал новенький рубль. И вот на следующий день из дому выходит Мозоль… Ну, его за глаза все так звали. Увидел рубль и начал ключами от квартиры колупать асфальт, чтобы вытащить монету. Не получилось. Так он не поленился вернуться домой, взять там то ли стамеску, то ли отвертку и уже ею выковырял тот рублик.
– Впечатляет! – покачал головой Гуров.
– Но это еще что-о-о! – многозначительно протянул Макс. – Мы с пацанами решили приколоться. К пятирублевке точечной сваркой прихватили длинный гвоздь. На совесть приварили, намертво! Потом, когда его не было дома, разогрели асфальт газовой горелкой и поглубже забили в него монету. Вот уж Мозоль попыхтел! Часа два возился, пока не вытащил. А как увидел гвоздь – сразу все понял. Запсиховал, заматерился! Потом месяц волком на всех глядел и бегал писать жалобы.
– А мама рассказывала, что этот Зубильский даже родной сестре отказался помочь, когда ей потребовались деньги на неотложную операцию, – с осуждением в голосе вновь заговорила Таня. – Она раза два к нему приходила, просила помочь, а он ее даже слушать не стал. Потом говорили, что она умерла.
– Но, может быть, у него самого с деньгами напряг? Может, он только считается богатым, а на самом деле их у него нет? – предположил Лев с сомнением в голосе.
Издав саркастичное междометие, Макс кивнул головой в сторону семнадцатого дома и с некоторым запалом произнес:
– У него в квартире антиквариата – на три магазина хватит! Мне об этом Женька Шарихин рассказывал. Мозоль в прошлом году купил какую-то бронзовую статую. Вроде бы Будды. А она тяжеленная… Попробовал нанять таксиста, чтобы тот поднял покупку на третий этаж, но тот сразу запросил «штуку». А тут рядом оказались Женька с Лехой Суханиным. Оба лбы здоровенные – на штангу ходят. Сторговались за «пятихатку». Короче, как потом говорил Женька, чего у него там только нет! Эрмитаж отдыхает…
Поблагодарив своих собеседников за интересную информацию, Гуров направился к семнадцатому дому. Войдя в вестибюль, он увидел восседающего за столом консьержа – уроженца бывшей советской Средней Азии. При появлении рослого незнакомца тот выжидающе приподнялся, подавшись в его сторону, но удостоверение сотрудника главка угрозыска мгновенно сняло все вопросы и недоумения. Сообщив, что «сороковой квартира» находится на «третья этажа», консьерж вновь опустился на стул.
Лев почти бесшумно взбежал по лестнице на третий этаж и проследовал по широкому коридору к приоткрытой бронированной двери с цифрой сорок. Войдя в просторную прихожую, он чуть не нос к носу столкнулся с подвижным долговязым старшим лейтенантом, который придирчиво обследовал стены, судя по всему, выискивая отпечатки пальцев.
– Полковник Гуров, главк угрозыска, – лаконично представился Лев.
– Эксперт-криминалист Горшенин, – тоже отрекомендовался старлей.
– Вы давно уже здесь? Что-то интересное найти удалось?
– Да, без малого часа два уже будет, как мы тут копаемся… – чуть пожал плечами криминалист. – Знаете, ощущение такое, что чего-то характерного для криминального события тут нет и в помине. Нет следов борьбы, признаков взлома, попойки, да и вообще, посторонних людей. Скорее всего, дедушка «крякнул» чисто по причине возраста, без какого бы то ни было постороннего вмешательства…