Палач прожигал меня взглядом. Видимо, его терзали смутные чувства. Я ведь так похожа на его покойную жену, чье сердце он не сумел завоевать.
– Дознавателям ошибаться непростительно.
– Что? – наконец, отреагировал на мою вольность Палач.
– Неувязка вышла. – Я подошла ближе и осмелилась встретиться с ним взглядом. – Дженивьера и ее возлюбленный были смуглыми, черноглазыми брюнетами.
Палач в недоумении приподнял бровь. Я подошла к нему вплотную.
– У меня ваши глаза.
* * *
– Нет, ну где это видано? – возмущалась идущая впереди женщина. – В городе творится невесть что, люди в полнейшей панике, а служители закона занимаются невесть чем! Вместо того чтобы спасать город, они устраивают суд добропорядочных граждан! Это же надо! Я, мать четверых детей, повинная лишь в том, что пеклась о благе своих кровинок, арестована и жду приговора!
– Уймись, – угрюмо посоветовал старый заключенный, еле волокущий свои кандалы. – Раскудахталась. Не одна ты тут ждешь приговора.
Поднявшись на помост, арестанты выстроились в ряд и замерли в ожидании своей очереди. Дознаватель уткнулся в бумаги и долго их просматривал. Потом окинул толпу взглядом, задержал его на мне и снова зашуршал допросными листами.
Стражник поочередно называл имена, арестантам выносили приговор, и помост незаметно пустел. Кого-то миловали, кого-то ссылали, кого-то казнили. Каждый раз я ждала, что вот сейчас дойдет очередь и до меня. Жить мне оставалось недолго. Ведь я знала, что Палач никого не щадит. Ни матерей четырех детей, ни стариков, ни девушек с зелеными глазами. Я словно оглохла и ослепла, провалившись в мутный пузырь. Все чувства померкли, отдались и только слова наставника звучали в голове все громче:
«Нарушив нейтралитет однажды, ты уже никогда не сможешь оставаться безучастной. Знай, детка, это будет началом твоего конца!»
– Подкидыш! – рявкнул, видимо, не в первый раз стражник, пробившись сквозь мутный пузырь моей отстраненности.
– Здесь! – дернув рукой, отозвалась я.
– Суд постановил, – стражник повернулся к помедлившему с ответом Дознавателю. Я тоже смотрела на него, заранее зная, что он сейчас скажет. Палач не щадит ни воров, ни господ, ни собственных дочерей. Ведь если он нарушит свой нейтралитет и перестанет быть беспристрастным, то это может стать началом и его конца…
– Помилована! – прикрыв глаза, словно это далось ему с трудом, вынес решение Дознаватель и спешно ушел, не оглядываясь.
Только я почему-то не сомневалась, что мы с ним еще увидимся.
Очень скоро увидимся.