Его Светлость только вертел в руках бокал и улыбался. Я сражался с ножом и вилкой, пытаясь отколупать хоть кусочек мяса, и мне, честно говоря, было не до исходящего ядом белобрысого лордёнка-племянника, пыжащегося и плюющегося от несдерживаемой ярости. Короче, всё было вполне пристойно, пока племянник не стал распускать руки. Со словами: «Дядя, ну гляньте же, вы кого в дом притащили?!» – меня схватили за шею и сдавили так, что следы потом пару дней держались.
А у меня в руках был нож, и лордёнку повезло, что он оказался не наточен – столовый же, не кинжал из оружейной. Но крови было достаточно, и спешно вызванный врач матерился, спасая лордёнку руку. А я попробовал сбежать в последний раз, но, конечно, снова был схвачен, отведён в комнату, выпорот – впрочем, не сильнее, чем раньше.
А когда лордёнок через пару дней, уезжая, орал во дворе, что этого малолетнего убийцу (то бишь меня) надо прямо здесь и сейчас повесить, лорд Джереми спокойно (как он умел – так, что кровь стынет от страха) сообщил, что завёл себе интересного зверёныша и расставаться с ним не собирается. А виконту Валита, то есть лордёнку, нужно запомнить урок от дядюшки и подумать о будущем здраво, без иллюзий.
Больше в гости к Его Светлости не ездил никто.
А меня продолжали учить настойчиво, шаг за шагом крепко-накрепко вбивая аристократические манеры, правила и знания и, конечно, совершенно не интересуясь моим мнением.
Кому, в конце концов, интересно мнение зверёныша?
Я и сам себя чувствовал щенком, которого учат забавным трюкам. Только всё равно не понимал, чего ради? Блажь лорда рано или поздно закончится – и что?
Но такие, как я, привыкли жить одним днём. И пока меня вкусно и плотно кормили, одевали и давали спать в тепле, мне было весьма не плохо.
Глава 2
Принц. Из записок Элизы Северянки
Магианцы могут сколько угодно называть меня ледяной королевой и рассказывать сказки про то, что меня послали боги им в наказание. Но у меня была вполне обычная семья – по крайней мере, до пяти лет.
Я родилась в небольшой деревушке на севере Мальтии в семье кузнеца. Мой отец, овдовев, пошёл против воли старейшин, взяв в жёны чужеземку. У меня было две сводные сестры и три брата. Я совершенно их не помню – мы вряд ли много общались. Они не любили мачеху, и меня не любили тоже. Впрочем, не помню, чтобы я вообще с кем-то общалась, кроме родителей, – обычно я играла или у самого дома, или в любимом закутке за печкой, за что отец звал меня Сверчком.
Лицом я пошла в отца. От него у меня иссиня-чёрные волосы и яркие глаза. Разве что черты слишком тонкие – это от матери. У отца были грубее. Я помню его совсем мало – только лицо да удивительно мягкие губы, когда он сажал меня на колени и целовал в щёку перед сном. И прозвище – Сверчок. Да, и руки его помню – большие и мозолистые. С тех пор к мозолям на руках у меня слабость.
Моя мать была с Востока. Как она оказалась на Севере, я понятия не имею. Возможно, на родине узнали, кто она такая, и потому ей пришлось бежать. За всю свою жизнь она ни разу не призвала ту силу, которой наделён наш род, даже перед смертью, даже когда моя жизнь была в опасности. Когда меня уводили и она знала, куда и зачем, – она не сделала ровным счётом ничего, чтобы это остановить.
За это я не могу простить её до сих пор.
Она рассказывала мне волшебные сказки. Одну я любила особенно – в ней был добрый, храбрый спаситель-принц. Я мечтала о таком – как он увезёт меня в свой замок, как женится на мне, я стану его королевой, и мы будем жить долго и счастливо.
Мать грустно улыбалась, когда я рассказала ей о своей фантазии. «Ты самая красивая, ты самая умная, ты несравненная», – любила говорить она, когда, случалось, меня обижали соседские ребята или сёстры забирали мои игрушки.
Это и сказка о принце – всё, что мне осталось от матери.
Уж лучше бы она погибла, перебираясь через Туманные горы в Северную Мальтию, замёрзла в снежную бурю или стала добычей местных волколаков, чтобы я никогда не появилась на свет.
* * *
– Старый кретин, осёл коронованный, когда же ты уже сдохнешь?!
– Ваше Высочество, простите, но вы бы поаккуратнее, даже у стен есть…
Юный принц Валентин резко обернулся, взметнув полы серебристой парадной мантии.
– Что, уши? Уши, которые мы ещё не отрезали?! Я что, мало вам заплатил?! Так почему, бездна вас забери, вы не…
Сухонький мужчина, напоминающий крысу больше, чем человека, хмурясь, отступил к стене. А принц принялся мерить шагами залу.
– Ваше Высочество, вы, конечно, станете лучшим королём за всю историю Мальтии, и народ вас любит, вы умны, но…
– Да, вот только королём мне не стать, – раздражённо перебил Валентин. – Ладно, Марк, прости, я сорвался, – и уже тише добавил: – Не могу смотреть, как этот сбрендивший старик казнит мой народ толпами лишь потому, что ему всюду мерещатся шпионы южан. Как можно уничтожать руку, дающую тебе хлеб? Как, бездна забери, ими потом править?!
– Ваш отец никогда не был особенно щепетильным, – осторожно вставил доверенный советник Его Высочества граф Марк.
– А к старости ещё и свихнулся, – отозвался Валентин, падая в кресло и закрывая лицо руками. – Спаси нас, Великая Матерь!
Граф подошёл к нему.
– Но вы, Ваше Высочество, вы другое дело…
– О да, – хохотнул принц, опуская руки. – Вот только я младший сын и узурпировать корону у своего идиота-братца совершенно не желаю… Но, похоже, придётся, раз старый идиот на троне ясно сегодня дал понять, что корону он скорее расплавит, чем отдаст мне, хотя прекрасно знает, что Жермен править способен так же, как его драгоценный котик Пушистик-Усатик. И уж, конечно, понимает, что стоит моему братцу стать королём, за регентство вцепятся все десять Лучших Родо`в без исключения… Но после нас же хоть потоп!