В зале они не задержались, отправившись прямиком на второй этаж, где располагалось нечто вроде гостиницы для тех, кто мог себе это позволить. Таких среди постояльцев кафе "Атомик" было немного – основное большинство жило в "гробах" вдоль туннеля, соединявшего Нью Дели с подземными комплексами. "Гробами" называли ящики полтора на два метра – места в них как раз хватало для того, чтобы там свободно поместилось человеческое тело. Стоило такое жилье всего ничего, а требований к комфорту у людей, скатившихся до подобного существования, уже не имелось никаких.
Помещеньице, в котором они очутились, жилым можно было назвать с огромным трудом. Посреди комнаты вальяжно располагался массивный стол с обшарпанной и изрезанной крышкой, у стены – истерзанный временем грязный матрац, да колченогий стул с водружённой на него неприятной и до безобразия старой женщиной – вот и всё убранство.
Хозяйка этой грязной и душной каморки весьма органично вписывалась в окружавшую её атмосферу беспросветного уныния и запущенности. Клочья седых волос спадали на лицо, изъеденное годами беспробудного пьянства, тусклые татуировки на грязных трясущихся руках, обломанные ногти, бесцветный взгляд вечно расширенных зрачков, "козья нога", набитая синтетической дрянью – более подходящего съёмщика этой конуры и представить-то вряд ли возможно.
– А, опять ты, – старуха ухмыльнулась, обнажив голые дёсны. – Я ждала тебя на днях. Что за девку ты с собой притащила? Я не потерплю у себя всяких там… – она сделала жест рукой, считая его вполне достаточным, чтобы описать, каких именно она у себя не потерпит.
– Это дочь хозяина, – голос Ангелины был способен обратить в лёд само солнце. – Я привела девочку, чтобы она поняла, в какое ничтожество жизнь может превратить человека.
– Что ж, учись, девочка, – проскрипела старуха, вперив в Мартину неприятный колючий взгляд. Увидев, что ребёнок вот-вот расплачется от страха, она разразилась сухим каркающим смехом, но вскоре закашлялась. Кашель перешёл в хрип, и несчастная хаотично зашарила по столу. Схватив подвернувшийся под руку стакан, наполовину наполненный каким-то коричневым пойлом, она разогнала пальцем скопившуюся на поверхности плесень, выловила и бросила на пол плавающие в стакане окурки и одним глотком выпила его содержимое.
– Знакомься, Мартина, это моя младшая сестра Злата, – со вздохом сообщила служанка изумлённой девочке. – Нам уже пора.
– Слышь, денег дай, – заискивающе прокаркала Злата.
В ответ на это Ангелина пронзила её исполненным презрения взглядом.
– Таких как ты подачки развращают, – процедила она. – Калечат как физически, так и духовно.
Старуха уткнулась в опустевший стакан и принялась катать по его донышку капельку той самой мутноватой жидкости, что плескалась сейчас внутри её желудка. Ангелина молча вынула из внутреннего кармана своего аккуратненького приталенного пиджачка пачку банкнот, отделила от нее две бумажки и положила на стол. Злата не двинулась с места, пригвожденная к колченогому стулу презрением сестры и чувством вины и жалости к себе.
Не оборачиваясь, девочка и женщина покинули "Атомик". Когда они проходили мимо похожего на камеру хранения блока "гробов", крышки нескольких распахнулись, и оттуда выпрыгнуло примерно с полдюжины головорезов. Не говоря ни слова, бандиты набросились на Ангелину. Женщина, мгновенно оценив ситуацию, активировала боевые имплантанты, и из её пальцев выдвинулись изогнутые двадцатисантиметровые иглы. Первый же налетевший на служанку сорвиголова мигом позже рухнул на асфальт с продырявленным в четырёх местах лёгким. Второму повезло примерно так же, и он скорчился рядом, захлёбываясь собственной кровью. Увернувшись от ударов в голову, Ангелина лишила зрения третьего нападавшего.
Заметив, что один из головорезов схватил девочку, служанка разодрала горло ещё двоим бандитам и помчалась в погоню за последним нападавшим. Не добив раненых.
Находясь спиной к поверженным противникам, Ангелина не увидела, что один из проходимцев – тот, что держался за лёгкое – метнул в неё дешёвенький нож. Спустя миг, она тоже вдыхала пыль нагретого асфальта, рыча от бессилия. Одним рывком женщина попыталась избавиться от причины острой боли в правом бедре. Вечность с какой-то холодной отрешённостью она смотрела на сломанную измазанную в крови рукоять на ладони. Лезвие осталось в бедре.
Вынув из кармана пиджака ампулы со стимулятором и обезболивающим, Ангелина Самойлович вогнала одну из них в вену, другую – рядом с раной. Ухватившись за ручку одного из "гробов", она поднялась на ноги и потрусила в ту сторону, где скрылся похититель, то и дело поглядывая на небольшого размера радар, вмонтированный в стильные наручные часы. Как раз для подобных случаев в предплечье Мартины был зашит чип, позволявший мгновенно её найти.
Она нашла его в паре кварталов от места нападения, выходящим из двери, ведущей в подвал. Ухмыляясь от уха до уха, подонок пересчитывал мятые засаленные бумажки банкнот. Впервые в жизни Ангелина Самойлович отправила к праотцам абсолютно счастливого человека.
Находясь под действием стимуляторов, стареющий телохранитель двумя пинками выбила не очень прочную дверь и чуть не впала в ступор от изумления.
Комната, в которую она ворвалась, была не чем иным, как подпольной операционной по извлечению и пересадке органов. Однако, шокировало женщину не это – в одном только Нью Дели функционировали десятки подобных нелегальных лабораторий, поскольку чёрный рынок органов приносил действительно небывалые прибыли – в склонившемся над жертвой полноватом и лысеющем старичке с тыквообразной головой Ангелина с ужасом узнала доктора Ву. Лицо престарелого маньяка лучилось блаженной улыбкой – ещё бы, вот-вот должна была исполниться его давняя мечта.
Увидев в клубах пыли вполне узнаваемую фигуру самого старого телохранителя семьи Танака, доктор Ву заметно расстроился. Настолько, что его лучезарная улыбка покрылась трещинами и развалилась, превратившись в хищный оскал.
– Не подходи, а то я перережу горло этой маленькой дряни!!! – доктор Ву нервно дёрнулся, скальпель выскользнул из потных рук и улетел куда-то в угол, под столик с другими инструментами. Осознав собственную беззащитность, хирург бросил находящуюся под действием наркотиков, а потому спящую девочку в Ангелину и выбежал прочь из операционной. Куда-то в тёмное чрево дома.
Ангелина, секунду поколебавшись, всё же решила оставить на время погоню за престарелым маньяком и, прижимая девочку к себе, бросилась к дому семьи Танака. Она думала только о том, что действие стимулятора может закончиться до того, как она доберётся до цели, и тогда она не успеет донести Мартину до дома. Мысль о том, что две ампулы запрещённого препарата вполне способны остановить её далеко не молодое сердце, Ангелина старательно отгоняла.
Джиннаро Танака принадлежал к той категории людей, которые всегда производят впечатление, что они только-только отвлеклись от чего-то по-настоящему важного. Причём, именно вы их отвлекли.
Когда в самый разгар неформальной встречи с представителями Балтийского подводного Купола в комнату вошла Мартина и с подозрительно блестящими глазами принялась рассказывать ему о каком-то смешном мёртвом старичке, страшной старой женщине, напавших на неё бандитах, тёте Ангелине, упавшей в садике и других подобных выдуманных вещах, Джиннаро нахмурился и принял единственное, на его взгляд, правильное решение. Он попытался связаться с доктором Ву – психологом малышки. Доктор почему-то не отвечал. Впервые за неполных четыре года.
Звуковая поддержка: Korn, Overseer, Tequillajazzz, Спирали, Alien Ant Farm.
Набережные Челны
– Представляем вашему вниманию новые модели Кена и Барби! – с истеричным весельем и фальшивой радостью выкрикивал голос за кадром. – Куклы стали настолько чувствительными, что на их лицах легко можно прочитать любую эмоцию. Теперь если сломать Кену ногу, он будет кричать, как живой человек, а если отрезать Барби руку, из раны будет хлестать кровь, – в кадре бедолаге-Кену ломают-таки ногу, и он начинает дико вопить, а несчастная красавица Барби, лишившись одной из своих пластмассовых конечностей, обливается красной субстанцией, сильно смахивающей на кровь. Лица обеих кукол перекошены от предполагаемо испытываемой ими боли. Голос восторженного идиота за кадром продолжает монолог: – Посмотрите, она совсем как настоящая!