Парни молчали. Серега угрюмо сопел, морща курносый нос, Артем начал ерзать, не решаясь начать разговор с Ириной. Девушка заговорила первой:
– Слышали? Еще один.
– Слышали, – фыркнул Серега. – Еще один придурок!..
– А вот и нет, – покачала головой девушка. Прядка волос снова упала на глаз, но Ира будто не заметила этого. – Он на одни пятерки учился, в музыкалку ходил!..
– Переучился, значит, – сказал Серега, – вот крыша и поехала.
– А ты что, его знала? – наконец-то подал голос Артем, оставив без внимания комментарий приятеля.
– Немного. Мы на концерте недавно вместе выступали, он там на скрипке играл. «Реквием» Моцарта. Красиво!..
– Ботаник! – тряхнул головой Серега. – Доигрался!..
– Никакой он не ботаник! – рассердилась Ирина. – Он еще борьбой занимался.
– Борьбо-оой!.. – протянул Серега. – Доборолся!..
– А чего он тогда, правда, того… если нормальный пацан? – спросил Артем, снова не обратив на друга внимания.
– Кто теперь скажет?.. – вздохнула Ира. – Говорят, все хорошо было. Он с мамой и сестрой жил. Мама на работу пошла, его разбудила, чтобы на секцию шел, а он к стенке отвернулся и говорит: «Не пойду сегодня». А школа у него во вторую смену, ну мама и ушла на работу. А сестра в первую смену учится, со школы вернулась, а брат висит в прихожей… Он там перекладину сделал, чтобы подтягиваться.
– Доподтягивался!.. – снова фыркнул Серега. – Все они придурки, самоубийцы эти! Нормальный человек разве в петлю полезет? Или с девятиэтажки – вниз?..
– А еще он мне кольцо подарил, – не обращая внимания на Серегу, Ирина протянула к Артему руку и разжала ладонь. Там лежало широкое темное кольцо, судя по виду – очень старое.
Артем осторожно взял кольцо и поднес к глазам. Металл сверху потемнел так, что истинный цвет кольца определить было бы невозможно, если бы внутренняя его поверхность не блестела, словно начищенная. По кругу бежали маленькие, черные фигурки, глубоко вырезанные в металле.
– Дай-ка, – заинтересовался Серега и загреб кольцо себе. – Че это там на нем? Значечки какие-то…
– На иероглифы древнеегипетские похожи, – сказал Артем. – Помнишь, по истории проходили?
Серега вернул кольцо девочке.
– Фуфло, – поморщился он. – Железяка.
– Сам ты железяка! – обиделась Ирина. – Гляди, как блестит внутри. Это серебро.
– Блести-и-ит!.. – передразнил Серега. – Серебро-о-о!.. Натерли наждачкой «нулевкой», а потом мелом, или этой, как ее… пастой такой зеленой, мой батя блесны ею натирает…
– Сам ты наждачка! – сказала Ира и отвернулась. – Оно серебряное. Дарю! На память… Если не нравится – можешь передарить тому, кто тебе особенно дорог. – Ирина выделила последнее слово с особым сарказмом.
Она или всерьез обиделась, или ей просто надоело общество мальчишек, только девушка сняла с колен кошку, поднялась, взяла свою сумку и зашагала по аллее, даже не попрощавшись.
– Ну, че ты тоже, как придурок? – тыркнул друга в бок Артем. – Железяка, наждачка!.. Ирка-то тут при чем?
– Беги, догоняй! – фыркнул Серега и, надувшись, протянул кольцо.
– Сам догоняй, – сказал Артем. – Тебе же подарили.
– Ладно, – буркнул Серега и спрятал подарок в карман. – Бате покажу… Если и правда серебро, верну этой дурочке.
Артем отвел было локоть, чтобы ткнуть друга в бок за «дурочку», но передумал. Девушка из параллельного класса ему нравилась. Но врожденная застенчивость мешала ему завести с ней более близкие отношения. Серега это видел, но Артема особенно не подкалывал. Спасибо и на этом. Ссориться из-за девчонки не хотелось. Артем решил сменить тему и спросил:
– Ты полярное сияние вчера видел?
– Ага, – кивнул Серега, подхватил рюкзачок и встал со скамейки. – Пойдем, может? – Он выплюнул комочек жевательной резинки, который, описав дугу, шлепнулся точно в урну, и, не оборачиваясь, зашагал.
Артем поднялся, перекинул через плечо ремень сумки и быстро догнал приятеля:
– А чего оно у нас-то светится? Это ж только на севере, вроде, бывает. А тут уже – сколько раз вон!
– Батя говорит, че-то там с Солнцем, – равнодушно ответил Серега. – Повышенная активность, вспышки… «Год активного Солнца», слыхал? Да и мы ведь тоже не больно-то на юге.
– Интересно все-таки!.. – мотнул головой Артем.
– Да чего там интересного! Вот у одиннадцатого «Б» мы вчера выиграли – это интересно. Как Пашка-то Инин злился – десятиклассникам проиграли!.. Он же нас порвать перед матчем обещал, как щенков, а порвали мы их! Как котят…
Сидящая возле Серегиного края аллеи черная жирная кошка вскочила вдруг на ноги, выгнула спину дугой и зашипела на мальчишек. Серега непроизвольно отпрыгнул и прибавил шагу, боязливо оглядываясь:
– Ни фига себе!.. Че она, дура, что ли?
– За котят обиделась, – усмехнулся Артем.
– Дура, – буркнул Серега, все еще оглядываясь на кошку. – Развелось их тут! Людям уже ступить будет некуда скоро!..
Артем опять усмехнулся. Точно так говорила его бабушка. По ее словам, кошек и раньше в городе хватало, но за последние годы их стало гораздо больше. Словно и впрямь они решили сделать Кошково своей столицей, постепенно вытеснив оттуда людей. Ведь и правда, число жителей города постоянно уменьшалось. И особенно сильно как раз в последние годы. Правда, мать посмеивалась над бабушкой, говорила, что люди уезжают из Кошково вовсе не из-за кошек, а потому, что им лучшей жизни хочется. А в этом захолустье, мол, и работы нормальной не найти, и в свободное время податься некуда, особенно молодым. Вот люди и бегут.
2
То, что люди уезжали из Кошково, городка и впрямь, как говорят нынче, «бесперспективного», было хоть и печально, но вполне понятно и логически объяснимо. Куда печальней, а точнее – трагичней, было то, что «убегали» некоторые кошковцы не только из города, но и… из жизни. Еще более трагичным и не поддающимся обычной логике являлся тот факт, что в большинстве своем это были молодые люди, а в последнее время, что особенно страшно, – дети, подростки. С марта месяца, то есть чуть более чем за полгода, добровольно ушли из жизни одиннадцать школьников!