- Хорошо доктор. Что-то сейчас можете сказать? - спросил Александр Петрович, одеваясь.
- Только после анализов. Может язва вернулась, может, съели что-то не то. Вариантов много, но вы же хотите знать наверняка, не так ли?
- Хотелось бы, - улыбнулся Александр Петрович.
- Тогда посмотрим, что покажут анализы.
- Спасибо, доктор, - поблагодарил Александр Петрович. Рука скользнула в карман брюк и вытащила на свет заранее заготовленные пятьдесят гривен. - Вот, возьмите, - пробормотал он, чувствуя, как краска покрывает лицо. - Это вам.
- Спасибо, - сказал врач, пряча полтинник в карман халата.
- А карточку вы мне отдадите? - спросил Александр Петрович, бросив взгляд на раскрытую карточку на столе.
- Нет, карточку мы потом в регистратуру передадим. Мне надо еще анамнез написать.
- Что написать? - не понял Александр Петрович.
- Да вы не обращайте внимания, - рассмеялся врач. - В следующий раз, когда придете, возьмете ее в регистратуре.
- А потом к вам? - спросил Александр Петрович.
- Конечно, ко мне и только ко мне, - улыбался врач. - Как только результаты анализов будут готовы, сразу ко мне. Будем дальше заниматься вашим здоровьем.
- Хорошо доктор, - сказал старик, поворачиваясь к двери. - Тогда я могу идти?
- Подождите еще минутку, - остановил его врач. - Присядьте пока, - указал он на стул. - Я вам направление на анализы выпишу.
- Ах, вот оно еще что, - пробормотал Александр Петрович, присаживаясь на край стула.
- Да это не долго. Минута и вы свободны.
- Ну, вот, - мгновение спустя врач протянул старику листочек. - С этим в лабораторию на первом этаже. Только анализы захватить не забудьте.
- Спасибо, доктор, - сказал Александр Петрович, забирая из рук врача направление. - Теперь я могу идти?
- Теперь можете, - отозвался тот. - Только не забудьте, как только получите на руки результаты анализом, сразу ко мне.
- Хорошо, хорошо, - сказал Александр Петрович, выходя в коридор. - Не забуду.
Покинув кабинет доктора, старик спустился на первый этаж, забрал одежду из гардероба и вышел на улицу. Снег продолжал кружиться в воздухе. Мороз, словно забияка, щипал за нос и уши. Александр Петрович натянул шапку на голову и двинулся к остановке.
- Не все так страшно, как казалось, - подумал Александр Петрович. - Только хлопотно это все. Анализы неси, результаты жди, снова к врачу иди, а потом еще куда-то обязательно направят. Врачи любят это дело. Да только толку с их направлений, как с Шарика молока, - старик улыбнулся, вспомнив о собаке. - Когда-то думал, что вот выйду на пенсию, буду отдыхать, телевизор смотреть, книжки читать. А оно как-то все не получается, разве что на телевизор все же время есть. Телевизор - это святое. Чтобы мы без него делали.
Александр Петрович подошел к остановке как раз вовремя, чтобы успеть на трамвай. Зайдя в салон трамвая, он примостился рядом с выходом, ехать было недолго, всего две остановки.
- Ну, что вы тут стали, - сказала девушка в норковом полушубке, обходя старика. - Неужели пройти дальше в салон нельзя? Блин.
- Выхожу скоро, - попытался улыбнуться Александр Петрович, чувствуя, как его охватывает неловкость. Авось, и правда, надо было дальше пройти по салону.
- Что у вас, мужчина? - спросила женщина-кондуктор, протискиваясь к старику.
- Пенсионное, - отозвался Александр Петрович.
- Показывать надо, - сказала женщина-кондуктор.
- Ну, что поделать. Надо, значит надо, - Александр Петрович полез во внутренний карман пальто за пенсионным удостоверением.
- Вот, - сказал он, доставая удостоверение.
Женщина-кондуктор бросила взгляд на удостоверение и двинулась дальше по салону.
- Что они все такие злые? - подумал Александр Петрович. - Лица кислые, словно щи объелись. - Что за люди у нас в Украине? Ни помощи, ни сострадания не дождешься, замкнутые, завистливые, жадные, все под себя, да под себя. Что ж вы не наедитесь-то никак? Все вам мало. До чего люблю Украину, и до чего не нравятся люди, которые здесь живут. Прав Костя, народ у нас такой. Что в лоб, что по лбу, а ему хоть бы хны.
- Подайте Христа ради, - донесся спереди тонюсенький голосок. - Кто сколько может.
Александр Петрович посмотрел вперед и увидел девушку-инвалида. Искривленное болезнью лицо, костыли под мышкой, одна нога короче другой. Александр Петрович содрогнулся.
- Что ж за жизнь у такого человека? - подумал Александр Петрович, доставая кошелек из внутреннего кармана пальто. - Если мы все жалуемся на то, что нас жизнь обидела, то, что же об этой бедняжке сказать? Она не обижена жизнью, она полностью ее лишена.
- Подайте, пожалуйста, Христа ради. Кто сколько может. Пусть Боженька вас благословит, - неслось по салону.
Александр Петрович посмотрел на пассажиров. Кто-то протягивал калеке мелочь, кто-то гривну, две. Но таких было мало. Большинство замкнулось внутри себя, отгородилось от проблем окружающего мира и погрузились, кто в чтение, кто в слушание музыки в наушниках, а кто просто пялился в окно, словно никогда прежде не видел этих серых, мертвых, уродливых коробок-домов. Изредка они все же удостаивали калеку взглядом, кто сострадающим, кто жалеющим, а кто безразличным.
- Что же это за люди такие?! - пронеслось в голове у старика. - Люди ли это вообще? Ни сострадания, ни помощи. Нация эгоистов. Зомби какие-то.
- Помогите дяденька, - калека остановилась возле Александра Петровича, в глазах блеснули слезы.
- Конечно помогу, дитя, - отозвался старик, открывая кошелек. Пальцы принялись перебирать купюры - гривна, пару двушек, три пятерки, две десятки, две двадцатки, один полтинник.
- Что же дать? - Александр Петрович задумался. - Две гривны? Может пять? Думаю, пятерки хватит… Но… но если я врачу на взятку пятьдесят гривен дал, то что ж я для этого ребенка жалею? Вот возьму и дам пятьдесят гривен. Стоп. Что ж это получается? За день сто гривен в минус. Нет, это не порядок. Я ж не денежный мешок, в конце концов. А я с чем останусь. Смотри какой, благотворительностью решил заняться. Тебе кто дал бы пятерку хотя бы. Надюша домой не пустит, если узнает. Дам ребенку пятерку. Этого будет достаточно. Я ж, правда, не бизнесмен какой, - Александр Петрович коснулся пальцами купюры в пять гривен, готовый вытащить ее из кошелька, но взглянув в глаза девушки-калеки, наполненные страданием, замер. Неловкость охватила его.
- Ты ж не прогулять деньги решил, - укорил он себя. - Это же доброе дело, помочь нуждающемуся человеку. Может, и тебе какая добрая душа поможет. Маловероятно, конечно, но мало ли что. Все мы под одним небом ходим и одним воздухом дышим. Никто не знает, что будет завтра.
Александр Петрович достал из кошелька полтинник и протянул калеке. Рука девушки задрожала, когда она протянула ее к старику. Девушка недоверчиво посмотрела на Александра Петровича, словно боялась, что он шутит.
- Бери, бери, - улыбнулся старик.
Калека взяла полтинник из рук Александра Петровича и сказала:
- Спасибо вам большое. Пусть Боженька вас благословит. Спасибо.
Трамвай остановился, и девушка вышла из салона, сжимая в руках пятьдесят гривен. Искривленное болезнью лицо светилось так, как будто в руках у калеки было не пятьдесят гривен, а тысяча.
Старик посмотрел по сторонам и увидел, что своим поступком привлек внимание зомболюдей. Александр Петрович улыбнулся, когда увидел, что большинство взглядов выражало недоумение и даже сомнения в его здравомыслии. Но то чувство, которое старик испытал, когда отдал деньги девушке-калеке, заставило его иначе посмотреть на ситуацию. Такого тепла в душе он давно не ощущал, если вообще когда-либо чувствовал что-либо подобное. Словно солнце взошло в груди. Впервые в жизни ему стало все равно, что подумают о нем люди. Да и люди ли это? Обличье человека, нутро волка.
- Хотя, - подумал старик, - животные и те добрее человека. Чего один Шарик то стоит.