— И такой дороговизной! Не забывайте: страна не так давно вышла из кризиса.
— И стране нужно наращивать былую мощь. Уверяю вас, затраченные средства окупятся сторицей. Темпоральное оружие сводит на нет преимущества других видов вооружений. Скажу больше: оно перевернет всю тактику и стратегию современной войны. Ядерная эпоха уходит в прошлое, террористическая возня тоже становится вчерашним днем. Близится время, когда безопасность и сила держав будут измеряться не атомными боеголовками, размером армии и профессионализмом спецназа, а количеством Т-генераторов, над которыми мы сейчас работаем. Впрочем… уже не только мы.
— Что вы имеете в виду?
— По данным разведки, аналогичные разработки ведутся в США, Китае и Европе. Тот, кто первым получит доступ к темпоральным технологиям, сможет диктовать свою волю миру. Вторым в этой гонке быть нельзя.
— Вообще-то, трудно кому-либо диктовать свою волю, обладая одним лишь Т-щитом.
— Обладая таким щитом — можно. К тому же это только начало. Со временем дело дойдет и до темпорального меча…
* * *
В уютной тишине кабинета тикали старомодные настенные часы. Под стеклом качался из стороны в сторону массивный маятник. Секундная стрелка прошла пару кругов, прежде чем ручка с золотым пером коснулась бумаги. Слов на бумажном листе было мало, чисел — много. Чисел с большим количеством нулей.
Под словами и цифрами появился жирный размашистый росчерк.
— Благодарю вас, господин президент.
— О ходе работ будете докладывать лично мне. Еженедельно. Я хочу быть в курсе дела.
— Разумеется. Вы будете знать об этом проекте все.
— Вы свободны, генерал.
Скрип массивного стула. Неслышные шаги по ковровой дорожке. В ярком свете люстры блеснули золотом погоны на плечах покидавшего кабинет человека. Обитая кожей дверь закрылась мягко, плотно, без шума.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Посреди походного гэра тихонько потрескивал догорающий костер. Степной ветер слегка шевелил тяжелый войлочный полог. У очага, скрестив ноги, сидели двое монголов: молодой воин с тонкими реденькими усиками и грузный, крепкий еще одноглазый старик с глубоким шрамом на пол-лица.
Затухающие угли давали мало света, но это сейчас было не важно.
— Разведчики Дэлгэра вернулись, Субудэй-гуай, — докладывал молодой степняк. — В двух переходах отсюда они видели много огней. Должно быть, это и есть то самое кипчакское стойбище. Плоскиня указал верный путь, бродники-урусы не обманули.
— Кипчаки ждут нападения? — спросил старик.
— Не похоже. Дальних дозоров нет. Ближних — немного, и их нетрудно будет убрать. Кипчакские ханы не очень-то и таятся. Видимо, не подозревают о том, что мы уже близко, и надеются на помощь своих богов. Разведчики слышали в их стане завывания шамана.
— Кипчаки просят небеса даровать им победу? — усмехнулся старый монгол.
— Эти дети облезлых собак еще не поняли, кому благоволит Великий Тэнгри! — весело блеснул глазами молодой воин. — Мы всех их сомнем и порубим, как степную траву!
— Запомни, Джебе-нойон, Тэнгри любит помогать тем, кто сам способен добиться его благосклонности. А для этого необходима не только отвага, но и острый ум.
Старик оперся на левую руку и медленно, с кряхтением поднялся на ноги. Правая рука слушалась его плохо: не давала о себе забыть давняя рана.
Молодой воин вскочил в одно мгновение — легко и проворно, как разбуженный барс.
— Что ж, хорошо. — Старик кивнул затухающему костру, словно старому знакомому. Казалось, он сейчас разговаривает с углями, а не с собеседником, нетерпеливо переминающимся рядом. — Очень хорошо. Если кипчаки молятся, значит, далеко не уйдут.
— Мы выступаем? — спросил молодой монгол.
— Немедленно, — не поворачивая головы, ответил старик. — Пусть твой тумен, Джебе, обойдет кипчакский лагерь с тыла и отрежет путь к отступлению. Я поведу воинов напрямик. Нужно зажать стойбище в клещи. Никто не должен уйти. Пленных — не брать. Кипчаки — заклятые враги Великого хана, они давно утратили право жить.
— Никто не уйдет, Субудэй-богатур! — осклабившись, пообещал молодой воин. — Умрут все.
* * *
Бой монгольских боевых барабанов разорвал благодатную тишину ночи. Тяжелые гулкие звуки накатились со всех сторон сразу. Казалось, от грохота дрожит степь и сотрясается небо. Грозный рокот окружил шатры и огни, накрыл широко раскинувшийся кипчакский стан. А потом…
Потом пришла смерть.
Вслед за барабанщиками ударили лучники.
Длинные оперенные стрелы дождем сыпались на кибитки и юрты, на людей и коней, заметавшихся меж костров. Крики ужаса и боли разбивались о холодное звездное небо. Убитые и раненные падали под ноги бегущим. Упавших топтали лошади. Сумятица перерастала в панику.
За оружие схватились немногие. Большинство кипчаков, обезумев от страха, прыгали на спины неоседланных коней и мчались прочь из лагеря. Для того лишь, чтобы вскоре наткнуться на вражеские копья или пасть под монгольскими саблями.
Барабаны стихли. Обстрел прекратился.
Краткий миг тишины — и…
Устрашающее «Хур-ра-а!» грянуло отовсюду.
И словно демоны ночи вылетели из темноты на освещенное кострами и утыканное стрелами пространство. Замелькали пропахшие потом и кровью овчинные тулупы, кожаные доспехи и добротная броня из стальных пластин, неказистые меховые шапки и блестящие островерхие шлемы, круглые щиты, крюкастые копья, кривые клинки…
Завывающие всадники на злых низкорослых лошадках проносились по вражескому стану из конца в конец, сея смерть и сминая слабое сопротивление. Нападавшие сбивали с ног любого, кто оказывался на пути, обрушивали шатры, опрокидывали кибитки, подрубали знамена и бунчуки.