– Лей в костер уху! – быстро пробормотал Чеботарь, резко задрав странно побледневшее, перекошенное от страха лицо.
– Да ты чего? Что за дурь, блин?
– Лей, тебе говорю! – хищно скрипнул зубами Чеботарь. – Да быстрее, мать твою!
Антон неохотно подчинился, все еще недоумевая, и спросил:
– Зачем выливать-то?
– Быстрей, говорю! – цыкнул Чеботарь.
Он вскочил и заметался у костра, срывая с колышков кабель, с треском сдирая с него скрутившуюся, не успевшую высохнуть одежду.
– Бежим к дереву!
Чеботарь так двинул в спину Антона, замешкавшегося на мгновение, что тот в одном прыжке, на полусогнутых, проскочил с добрый пяток метров. Они проломились через кусты к первой же толстой березе.
– Прилепись к стволу, пудель! – хрипнул Чеботарь. – Да шустрей же ты!
Антон тут же прирос к шершавому холодному стволу, не рискуя нарваться на очередную увесистую оплеуху. Чеботарь сноровисто обмотал его кабелем, да так, что провод больно впился в голую кожу.
Он сразу же крутанулся, приторочил себя рядом с ним и зашипел:
– Свой конец провода в кулаке зажми! Делай, говорю!.. Крепче держи. Смотри не выпусти! И молчком! Богом тебя прошу, что бы там ни было!.. Авось пронесет.
Прошла пара томительных тягучих минут. По-прежнему ничего не происходило. Антон почувствовал, что начинает дубеть от холода, и потихоньку зашевелился.
– Замри, мудило! Не двигайся! – шикнул на него Чеботарь.
Не успел он закончить фразу, как над березой что-то громко зашелестело. Будто большая стая крякашей заполошно пронеслась над ними на бреющем. Антона вдруг обуял какой-то дикий животный страх. Он явственно услышал, как его собственные зубы самопроизвольно пустились в пляс, застучали мелко и дробно. Антон судорожно вздохнул и, вопреки всякому здравому смыслу, крепко зажмурился. Таким вот наивным, нехитрым способом мальчишка, перепуганный насмерть, пытается уберечься от страшного наваждения.
Снова что-то громко зашелестело. Теперь уже гораздо ближе. Но на этом все и закончилось. Ни единый звук не нарушал больше мертвой предрассветной тишины. Какое-то время коленки Антона еще слегка подрагивали, кровь колотила в висках, но с каждой минутой все реже и реже.
«Да, точно, крякаши! – потихоньку засветилось в его мозгах, снова обретающих способность трезво мыслить. – Именно утки! А я тут, как дурак последний, труса праздную?!»
Антон распахнул веки, огляделся и звучно выдохнул. Ни единой неведомой опасной живой твари в пределах видимости, естественно, не наблюдалось.
«Да и откуда ей, на хрен, взяться в этой тайге, давно исхоженной вдоль и поперек?!» – прикинул он.
– Вот же твою мать!.. – жалко проскулил Чеботарь, все еще тупо, по-детски, подливая маслица в огонь, горевший в его душе. – Показался нам, сучий потрох! Все ж таки вылез!..
– Кто показался? О ком ты говоришь? – перебил его словоизлияния Антон, раздраженно сдирая с себя телефонный кабель. – Да я лично никого и не видел.
– Вот и все! Теперь нам хана! Он ни за что нас не отпустит! – не обратив никакого внимания на его слова, продолжил гнуть свое Чеботарь, выдрал руку из-под провода, вдруг истово троекратно перекрестился и запричитал: – Свят, свят, свят!.. Спаси мя, грешного!
Вышло это у него настолько банально, по-киношному, что Антон отвернулся, пряча едкую усмешку, и подумал: «Дает, блин, мужик! Большой театр тут просто отдыхает!»
Освободившись от провода, поежившись, он торопливо засеменил к костру, только теперь ощутив, как капитально успел продрогнуть за время нелепого театрального действа, навязанного мутным мужиком. Антон посмотрел на давно потухшие, залитые ухою угли, и едва сдержал ядреный матерок.
«Вот же подарочек! Теперь же все опять разжигать придется! Ну и поиграл, придурок!»
– Собирайся быстро! – рявкнул над ухом Чеботарь.
Антон вздрогнул от неожиданности, резко развернулся к нему лицом.
– Да никуда я с тобой не пойду! Никуда! Вали один… – вспылил было он, но оборвал себя, наткнувшись на взгляд чужака, полыхающий злобой.
В горле засвербело.
«А ведь он, похоже, малость не в себе. Вон побелел-то как, что твой покойник. Всю рожу сплошь перекосило. Испуг, наверное, так натурально не сыграешь. Или все же можно?.. – Только теперь Антона наконец осенило, и от нового открытия ему совсем поплохело. – Да он же, похоже, больной на всю голову. Совершенно невменяемый. Вот же угораздило с сумасшедшим в тайге схлестнуться!»
– Пойдешь! – с явной угрозой процедил сквозь зубы Чеботарь, зыркнул исподлобья, и его широкие, заросшие ржавой волосней ноздри затрепетали, прямо как у норовистого коняги. – Куда ты денешься! – Он поднял к груди огромные лапищи, сжатые в кулаки, и снова гаркнул на Антона во всю глотку: – Я кому сказал?! Шустряком! Собирайся мухой!
На сборы у Антона ушло не больше пары минут.
Он решил не ерепениться, здраво рассудив: «Лучше этому придурку сейчас ни в чем не перечить. Не надо обострять обстановку. Потом, попозже, я от него все равно улизну. Выберу момент и ноги сделаю. Ему же за мной по тайге все равно не угнаться. Постарше будет лет на двадцать».
Антон кое-как напялил на себя слипшуюся мокрую одежду, небрежно затолкал всю свою амуницию в рюкзак. Тот теперь представлял собой какой-то бесформенный, почти нетранспортабельный баул.
За все это время Чеботарь не произнес ни слова. Он просто стоял в стороне, беспокойно озираясь, нервно потирая руки.
Антон не выдержал, все-таки задал ему ехидный каверзный вопросик, который уже давно крутился на языке:
– Слушай, а это что вообще-то было? Случайно не?..
– Молчи, дубина! – мгновенно взвился Чеботарь. – Его же нельзя называть по имени! Понял?!
– Да, понял-понял, – поспешил заверить его Антон, теперь уже окончательно сбитый с панталыку.
Он забросил рюкзак за спину и растерянно затоптался на месте, бросая тоскливые косые взгляды на разлапистую старую черемуху, стоящую поодаль, в дупле которой спрятал свою редкую находку.
– И не думай даже!.. – предварил эти поползновения Чеботарь, каким-то непонятным образом прочитав его мысли. – Тут дай-то бог шкуру свою спасти, а он, дурак, со своим панцуем мнется.
Он тронулся с места, постепенно убыстряя шаг.
«Ладно, потом вернусь, – подумал Антон. Место я хорошо приметил».
– Слышь, а мы куда вообще?.. – попытался он на бегу внести ясность, припустив вслед за мужиком. – Поселок же вроде в другой стороне.
– Да он же, чудило, тоже про это знает. Может перехватить нас в кедраче. В тени. Он же света боится, въезжаешь? – не оборачиваясь, ответил Чеботарь. – В сопки потянем. Туда, глядишь, и не сунется. А уж к ночи по-любому надо надежную нору искать. Это уж кровь из носу!
«В сопки так в сопки, – подумалось Антону. – Это даже очень хорошо, что в сопки. Только побыстрее! Этот лешак припадочный из силенок выбьется, и тогда уж ему определенно не до гонок будет. Да и куда пердуну старому вообще со мной тягаться?»
Но получилось-то все как раз с точностью до наоборот. Очень скоро все его надежды буквально прахом пошли.
Антон в тайге, конечно, гостем не был, немало сотен верст по дебрям намотал, закалку имел вполне приличную, но дикого темпа, предложенного Чеботарем, все-таки не выдержал. Уже через пару километров по чащобе да бурелому он сорвал дыхалку и начал понемногу отставать. Когда они полезли на крутую сопку, Антон и совсем притормозил. Он едва перебирал ногами, то и дело оскальзывался на камнях, спрятанных в густой траве. Цеплялся за кусты, стараясь удержать равновесие, и в голос матерился, когда под руку попадалась колючая аралия.
Чеботарь поначалу молча презрительно косился на него через плечо, а потом это ему, по-видимому, надоело. Он дождался, когда Антон его догонит, и снова взъярился как цепной барбос, вошедший в раж.