Пожалуй, самую интересную историю рассказала Джудит Меррил. Она прилетела в Японию раньше нас и до нашего приезда пару дней провела в Хиросиме. Джудит — превосходная рассказчица, и нам было очень интересно послушать о том, что она там увидела. Конечно, все знают, что японцы сохранили в качестве монумента железный каркас здания, пострадавшего от взрыва атомной бомбы — этого орудия гневного возмездия, а также о расплавленном лике каменного Будды. И еще всем известно — этого никто не в силах забыть, если увидит хоть раз, — о тени человека, навеки запечатленной в том месте, где он сидел, ослепительной ядерной вспышкой.
— Наверное, было очень ярко, — сказал кто-то из нас.
Кажется, это был Брайан.
Артур уточнил:
— Настолько ярко, что теперь эту вспышку можно заметить с десятка ближайших звезд.
— Если там кто-то живет и смотрит, — сказал один из нас.
Кажется, это был я.
И мы все согласились с тем, что кто-то и вправду может смотреть… По крайней мере, эта мысль показалась нам красивой.
А теперь вернемся к математическим фокусам для гостей.
Не думаю, что мне стоит объяснять их сейчас, но обещаю: до того как закончится роман, кто-то обязательно откроет вам секрет.
И скорее всего, это сделает талантливый молодой человек по имени Ранджит Субраманьян, с которым вы познакомитесь на ближайших страницах.
В конце концов, эта книга прежде всего история Ранджита.
Третье предисловие
Атмосферные испытания.
Весной 1946 года у девственного атолла Бикини, расположенного в южной части Тихого океана, собралась флотилия из девяноста с лишним военных кораблей США. Это были линкоры, крейсеры, эсминцы, подводные лодки и всевозможные вспомогательные суда. Среди них были вчерашние германские или японские корабли — трофеи только что завершившейся Второй мировой войны, но большую часть составляли изношенные в боях или технически устаревшие американские.
Эта флотилия не предназначалась для грандиозного морского сражения с кем бы то ни было. Она вообще не должна была куда-то плыть. Армаду собрали с единственной целью: чтобы обрушить на нее парочку атомных бомб. Одну предстояло сбросить с неба, вторую — взорвать под водой. Адмиралы хотели иметь представление о том, с чем столкнется флот в гипотетической ядерной войне.
Учения вблизи атолла Бикини, конечно, были не последним испытанием ядерного оружия. В последующие десять лет американцы снова и снова взрывали атомные бомбы в атмосфере, скрупулезно регистрируя поражающие факторы и масштаб разрушений. Чуть позже тем же самым занялись Советский Союз и Великобритания, а затем Франция и Китай. В сумме первые пять ядерных держав (которые не случайно стали пятью постоянными членами Совета Безопасности ООН) произвели более 1500 испытаний ядерного оружия в атмосфере. Это делалось в таких местах, как Маршалловы острова в Тихом океане, Алжир и Французская Полинезия, пустынные районы Австралии, казахский Семипалатинск, Новая Земля в Северном Ледовитом океане, болотистый Лоб-Нор в Китае и еще многие места по всей планете.
Где именно происходили взрывы, большого значения не имело. Каждый из них сопровождался невероятно яркой вспышкой — ярче тысячи солнц, как выразился физик Ганс Тирринг, — вспышкой, при которой в космосе возникала полусфера фотонов, распространяющаяся со скоростью 300 000 километров в секунду.
К тому времени фотоны, выпущенные первым маломощным радаром, нацеленным Артуром Кларком на Луну, проделали долгий путь от того места в Галактике, где находилась Земля в момент их старта.
Далеко ли они улетели за тридцать лет, прошедших с тех пор, как на Луну отправился безответный зов молодого романтика? Свет, как и радиоволны, как и любое иное электронное излучение, перемещается со скоростью 186 000 миль, или около 300 000 километров, в секунду — это и есть величина скорости света. А значит, ежегодно фотоны перемещались на один световой год дальше и за весь минувший срок успели пройти через окрестности нескольких сотен звезд. Многие из этих звезд имеют планеты. Некоторые планеты способны поддерживать жизнь. В редких случаях это разумная жизнь.
Людям не суждено было узнать, какая звезда первой заметила происходившее на Земле. Грумбридж 1618? Альфа Центавра В? Или альфа Центавра А? А может, Лаланд 21 185, Эпсилон Эридана или даже Тау Кита?
Людям не суждено было это узнать — пожалуй, оно и к лучшему. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.
Какую бы звездную систему ни населяли увидевшие свет земного Солнца существа, их астрономы (сами себя они астрономами не называли, их термин, определявший данный род занятий, можно примерно перевести как «исследователи внешнего») обратили пристальное внимание на первый слабый сигнал.
Эти существа очень мало походили на людей, но были наделены определенными эмоциями, почти человеческими; одна из этих эмоций сродни нашему страху. Микроволновые излучения с Земли стали первым поводом для тревоги. Чуть позже были замечены яркие вспышки — ядерные испытания на полигоне Уайт-Сэндз, бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и все последующие взрывы. Среди инопланетных астрономов это вызвало волнение и жаркие споры. Такие вспышки означали беду. Возможно, очень большую беду.
Нельзя сказать, что эти первые наблюдатели устрашились того, что человечество творило на далекой маленькой планете. Их ни в коей мере не заботило происходящее на Земле. Но они знали, что расширяющееся полушарие, насыщенное радиацией, не рассеется, миновав их звезду. Оно будет двигаться дальше и дальше в глубь Галактики и рано или поздно доберется до других существ, которые отнесутся к этому очень и очень серьезно.
1
На Свами-рок
И вот теперь наконец-то мы познакомимся с Ранджитом Субраманьяном, чьей долгой и удивительной жизни посвящена эта книга.
В то время Ранджит жил в шри-ланкийском городе Коломбо, учился на первом курсе университета и наслаждался жизнью, как только может наслаждаться шестнадцатилетний парень. В конце семестра он совершил долгое путешествие через весь остров в город Триконмали по настоятельной просьбе отца, где тот был главным жрецом индуистского храма под названием Тиру Конесварам. На самом деле Ранджит очень любил своего отца. Он почти всегда был рад видеть его. Но на этот раз он не так сильно радовался встрече, потому что хорошо представлял себе, о чем преподобный Ганеш Субраманьян хочет с ним поговорить.
Ранджит был умным юношей, пожалуй, даже почти таким же умным, каким сам себя считал. К тому же хорош собой, хоть и приземист, но ведь высоким ростом не отличается большинство шриланкийцев. Кожа у него имела цвет порошка какао, еще не растворенного в горячем молоке, но это никак не связано с принадлежностью к тамильскому народу. Цвет кожи у шриланкийцев имеет широчайшую палитру оттенков — от почти скандинавской белизны до черноты с лиловым отливом. Лучший друг Ранджита, чистейший сингал в неисчислимых поколениях, имел точно такой же цвет кожи, как у Ранджита.
Они дружили давно — с той страшной ночи, когда дотла сгорела школа. Наверное, пожар случился по вине парочки старшеклассников, куривших в кладовке, что было строго-настрого запрещено.
Как и всех прочих людей, оказавшихся поблизости и способных поднять хотя бы щепку и бросить ее в кузов грузовика, Ранджита привлекли к срочным спасательным работам. Это был грязный и тяжелый труд. Не слишком мускулистым подросткам приходилось носить обломки досок, и они получили немало порезов, ссадин и заноз.
Словом, плохого хватало, но было и кое-что хорошее — например, Ранджит и другой мальчик, примерно одного возраста с ним, разбирая завал, услышали жалобные звуки и вытащили из-под груды досок перепуганную, но целую и невредимую сиамскую кошку.
Когда учитель понес кошку ее владельцу, директору школы, мальчики улыбнулись друг другу. Ранджит протянул руку на английский манер: