– Сначала я покажу вам вашу комнату, а затем сообщу миссис Пинкстон, что вы желаете ее видеть. – Женщина двинулась вперед, жестом пригласив гостя следовать за ней. – Мое имя миссис Адамсон. Я экономка.
– Очень приятно, миссис Адамсон.
Лестер поднялся за ней по ступенькам обширного вестибюля. У него было не так много времени, чтобы как следует осмотреться, однако он заметил, что обстановка представляет собой удачную смесь модерна и старины. По пути им попалось множество напольных керамических ваз, а также украшавших стены картин.
Вообще дом казался очень уютным и приветливым. В нем пахло полировальной жидкостью для мебели и витал дух женского присутствия – иначе Лестер не мог его назвать, – включавший запахи цветов, духов и ароматизированных свечей. Когда-то в его собственном доме тоже ощущались подобные запахи – до тех пор, пока Марианна…
– Вот ваша комната, мистер Ормонд, – произнесла экономка, прервав течение невеселых мыслей Лестера.
Она распахнула дверь одной из расположенных на первом этаже спален.
– Зовите меня Невиллом, – предложил Лестер. И тут же отвернулся, чтобы экономка не заметила, как он поморщился после этой фразы.
Привыкай, приятель, вспыхнуло в его мозгу. В течение двух следующих недель тебе придется откликаться на имя Невилла Ормонда.
– Ну, если вы так настаиваете… Невилл, – пожала плечами миссис Адамсон. – Комната миссис Пинкстон находится в другом крыле здания. Нужно пересечь холл и подняться на второй этаж. Вторая дверь, если считать от лестницы. Я сообщу хозяйке о вашем прибытии. А вы тем временем можете освежиться с дороги. Затем наведаетесь к бабушке.
– Благодарю, миссис Адамсон.
Лестер перешагнул порог залитой солнцем комнаты для гостей, которую постарались сделать одновременно уютной и удобной. Она была оклеена светлыми обоями, пол покрывали пестрые коврики, возле скрытого за ажурной белой занавеской окна стоял на маленьком столике букет. Свежесрезанные цветы наполняли спальню медвяным ароматом.
Поставив сумку, он обернулся, чтобы еще раз поблагодарить экономку за чудесную комнату, однако той уже и след простыл. Несомненно, она поспешила к Джулии Пинкстон с радостным известием – блудный сын уже здесь! Хотя вернее было бы сказать «внук».
Решив предоставить старушке некоторое время для подготовки к встрече, Лестер распаковал дорожную сумку и разложил вещи в пустом платяном шкафу. Он решил не снимать делового костюма, в котором приехал, хотя не мог вспомнить, когда последний раз видел Невилла одетым таким образом.
Впрочем… Да-да, точно! Один раз тот был в костюме на свадьбе Лестера, а второй – на похоронах Марианны.
Но откуда Джулии знать, как одевается ее внук? Пусть думает, что Невилл предпочитает официальный стиль. Тем более что двенадцать лет назад они встречались при печальных обстоятельствах – на похоронах родителей Невилла. Те погибли в неравной схватке с акулами, причем самое обидное, что трагедия произошла почти у самого берега. Очевидцы рассказывали, что сначала хищницы атаковали плывшую к буйку мать Невилла, а затем и отца, который бросился спасать жену.
Взглянув на себя в зеркало и согнав с лица тоскливое выражение, Лестер вышел в коридор. Хватит оттягивать время. Пора наконец встретиться со старушкой.
Быстро отыскав комнату Джулии, Лестер негромко постучал.
– Войдите! – донесся из-за двери женский голос, в котором явственно ощущались радостные нотки.
Испытав новый прилив презрения к себе, Лестер повернул круглую дверную ручку и переступил порог.
Его внимание сразу привлекла главная деталь обстановки – большая двуспальная кровать с балдахином из темно-синего бархата. Одна половина ложа была накрыта покрывалом, представлявшим собой замысловатую смесь белого атласа, кружев и вышивки. Все вместе оставляло ощущение заснеженного зимнего ландшафта. И посреди всего этого великолепия лежала, опираясь спиной на множество подушек, маленькая пожилая женщина с кожей цвета слоновой кости и улыбкой на бледных устах, столь похожей на улыбку Невилла, что Лестеру захотелось протереть глаза.
Лицо Джулии имело правильные, даже классические черты, от которых веяло благородством. Белые кудрявые волосы были аккуратно причесаны.
Лестер невольно подумал о том, что Джулия Пинкстон сохранила привлекательность и выглядит моложаво даже накануне своего восьмидесятого дня рождения. Облачена она была в белый шелковый халат с кружевами вокруг шеи и запястий.
Джулия протянула руки навстречу вошедшему Лестеру – эффект был такой, как если бы вдруг ожила китайская фарфоровая кукла размером в человеческий рост, – и воскликнула:
– Мой Невилл!
Ее большие карие глаза увлажнились, но то были слезы радости. При виде этого Лестер испытал огромное желание перенестись на минутку обратно в Веллингтон и дать Ормонду крепкого пинка пониже спины за игнорирование своих родственнических обязанностей. Но, так как подобное перемещение было невозможно, Лестер решительно пересек комнату по толстому персидскому ковру и склонился над кроватью, позволив Джулии заключить себя в объятия.
– Наконец-то мы увиделись, Джу! – произнес он, в последний момент вспомнив, что Невилл именно так советовал называть его бабушку. – Чудесно выглядишь.
Ормонд показывал ему фотографию Джулии, но с момента, когда был сделан тот снимок, прошло как минимум лет десять. Помня рассказ друга о плачевном состоянии здоровья престарелой родственницы, Лестер искренне удивился ее цветущему виду. Она явно не была слепой, да и глухой, наверное, тоже.