О`Генри
Дайте пощупать ваш пульс!
Перевод Зин. Львовского
Я пошел к доктору.
- Сколько времени вы не вводили алкоголя в своей организм? - спросил он.
Повернув голову в сторону, я ответил:
- О, очень давно!
Доктор был молодой. Этак от двадцати до сорока лет. Он носил носки гелиотропового цвета, но выглядел, как Наполеон. Мне он чрезвычайно понравился.
- Теперь,- сказал он,- я покажу вам действие алкоголя на ваше кровообращение.
Он обнажил мою левую руку до локтя, вынул бутылку виски и дал мне выпить. Он стал еще более похожим на Наполеона. Мне он нравился еще больше. Затем он положил плотный компресс на верхнюю часть моей руки, пальцами остановил пульс и нажал резиновый шар, соединенный со стоявшим на подставке аппаратом, похожим на термометр. Ртуть прыгала вверх и вниз и как будто нигде не останавливалась, но доктор сказал, что она показывает двести тридцать семь или сто шестьдесят пять, или еще что-то в этом роде.
- Теперь вы видите,- сказал он,- как алкоголь действует на кровообращение?
- Поразительно,- сказал я: - но считаете ли вы этот опыт достаточным? Не попробуем ли другую руку?
Нет, он не согласен. Затем он схватил мою руку. Я подумал, что приговорен к смерти, и что он со мной прощается. Но он хотел только воткнуть иголку в кончик моего пальца и сравнить красную каплю крови с кучей пятидесятицентовых фишек для поккера, которые он наклеил на карточку.
- Это проба на гемоглобин,- объяснил он: - у вас цвет крови не хорош.
- Ну,-сказал я, - я знаю, что она должна бы быть голубой, но это страна помесей. Некоторые мои предки были кавалерами, но они смешивались с жителями острова Нантукет, так что...
- Я хочу сказать,- произнес он,- что красный цвет слишком бледен.
Затем доктор со строгим видом стал ударять меня в область груди. Я не знаю, кого он больше напоминал мне в это время: Наполеона, Баттлинга или лорда Нельсона? Потом он принял серьезный вид и назвал целую кучу болезней, которым подвержена человеческая плоть. Большинство болезней оканчивалось на "itis".
Я немедленно уплатил ему за них вперед пятнадцать долларов.
- Есть ли среди этих болезней одна или две смертельных?- спросил я, думаю, что моя связь с ними оправдывает проявление некоторой доли внимания с моей стороны.
- Все! - весело ответил он: - но развитие их может быть остановлено. Если беречься, то при соответствующем постоянном лечении вы можете прожить до восьмидесяти пяти или до девяноста лет.
Я стал думать о докторском счете. "Восемьдесят пять, мне кажется, будет достаточно" размышлял я.
Я заплатил ему еще десять долларов.
- Прежде всего,- сказал он с возобновившимся оживлением: - надо найти санаторию, где вы могли бы пользоваться полным отдыхом; там ваши нервы придут в лучшее состояние. Я сам поеду с вами и выберу подходящую.
И он отвез меня в сумасшедший дом на Кеттскилсе. Дом, посещаемый редкими посетителями, стоял на голой горе. Видеть можно было только камни и валуны, несколько куч снега и разбросанные тут и там сосны. Дежурный молодой врач был очень мил. Он дал мне возбуждающее, не наложив компресса на руку. Было время завтрака, и нас пригласили разделить его. За маленькими столиками в столовой сидело около двадцати обитателей дома. Молодой врач подошел к нашему столу и сказал:
- У нас принято, чтобы гости считали себя не пациентами, а просто утомленными лэди и джентльмэнами, приехавшими отдохнуть. Какими бы незначительными болезнями они ни страдали, об этих болезнях никогда не упоминается в разговоре.
Мой доктор громко крикнул горничной, чтобы она подала мне к завтраку фосфоглицерит из рубленой извести, собачью галету, бромо-зельтерские блинчики и чай из нуксвомики. Вдруг раздался звук, словно внезапный бурный порыв между сосен. Звук этот сложился из произнесенного громким шопотом всеми присутствующими слова "неврастения", - за исключением одного человека с большим носом.
Этот человек ясно произнес: "Хронический алкоголизм".
Надеюсь еще встретиться с ним.
Дежурный врач повернулся и ушел.
Приблизительно через час после завтрака он повел нас в мастерскую, на расстоянии пятидесяти ярдов от дома. Туда же были отведены и гости под надзором помощника врача, и ассистента тож,- длинноногого человека в синем свитере. Он был такого большого роста, что я не уверен, имелось ли у него лицо? Но его руки были незаменимы для упаковки.
- Здесь,- сказал дежурный врач; - наши гости отвлекаются от прежних душевных тревог, посвящая себя физической работе. Это - необходимая реакция.
Тут были токарные станки, приборы для обойщиков, столы для формовки глины, прялки, ткацкие станки, ножные приводы, турецкие барабаны, аппараты для увеличения фотографий, кузнечные горны и, повидимому, все, что могло бы интересовать платных ненормальных пациентов первоклассной санатории.
- Дама, которая там в углу лепит пирожки из грязи, - прошептал врач, - некто иная, как Люла Лемингтон, авторша романа "Почему любовь любит?" Ее теперешнее занятие - просто отдых для ума после этого труда.
Я видел эту книгу,
- Отчего же она не отдыхает за писанием другой книги?~спросил я.
Как видите, я еще не зашел так далеко, как они воображали.
- Джентльмэн, льющий воду через воронку,-продолжал дежурный врач,-маклер из Уолл-Стрита, заболевший от переутомления.
Я застегнулся.
Он показал и других: архитекторов, играющих с ноевыми ковчегами, министров, читающих дарвиновскую "Теорию эволюции", юристов, пиливших дрова, усталых светских дам, говоривших об Ибсене ассистенту в синем свитере, неврастеничного миллионера, спавшего на полу, и выдающегося артиста, возившего вокруг комнаты маленькую красную тележку.
- Вы, повидимому, человек сильный,-обратился ко мне врач: - я думаю, что лучшим для вас средством от умственного переутомления было бы бросать с горы мелкие камни, а затем снова приносить их наверх.
Я уже был в ста ярдах оттуда, когда мой доктор догнал меня.
- В чем дело?-спросил он.
- Дело в том,- ответил я: - что у меня под рукой нет аэропланов. Поэтому я быстро и легко буду трусить по пешеходной тропе до станции, а там сяду в первый поезд с углем и вернусь обратно в город.