Аннотация.
Серийный убийца похищает женщину. Она не хочет умирать и придумывает, как заставить преступника оставить ее в живых. Однако это не детектив. Эта аллегорическая повесть-притча – протест, высказанный обществу потребления, глобализации, засилью высоких технологий.
Бостонский синдром. 18+
***
Глава 1
***
Я очнулась на железной кровати без матраса, к которой меня приковали тяжелой колодезной цепью. Перед глазами вертелись лиловые круги, не давал дышать трупный запах. Я попыталась повернуть голову и посмотреть, где нахожусь. Скорее всего подвал. Из освещения только толстая свечка, воткнутая в банку с песком. Стоит на деревянной табуретке неподалеку от моей кровати. Под потолком висит цепь с крюком на конце. Ее второй конец цепляется за какое-то колесо возле двери. Что это? Орудие пыток?
Давно ли я тут? Что произошло? Я напрягла память. Да, был конец рабочего дня. Я спустилась в подземный паркинг к машине. Это я помню. А потом? Какой-то провал. Попробую сначала. Итак, среда. Меня ругал начальник. Дескать заказчику не понравились результаты, которые дала моя стратегия продвижения нового товара. Идиот. Точно. Именно это я и подумала, когда он сказал, что сильно разочарован. Да, да. Я очень расстроилась. У меня так дрожали руки, что в туалете я уронила на кафельный пол смартфон. Разбила вдребезги. Странно. Точно помню, что испытала какое-то облегчение, что никто не будет звонить. Я так устала от перенапряжения, что меня трясло.
Да, теперь я вспоминаю. В паркинге ко мне подошел какой-то мужчина, довольно симпатичный. А что он хотел? Ах, да. Он сказал, что никак не может пристегнуть детское кресло к заднему сидению. Попросил помочь. Что было дальше? Я подумала, что у него в машине ребенок. Потом повернулась к нему спиной, чтобы закрыть дверцу. Так… Ну да. И собралась идти спасать ребенка. А потом. Потом… Точно! Я почувствовала, какой-то укол в шею. После этого я оказалась здесь. Значит, он что-то вколол мне. И привез в этот подвал.
Сердце застучало в ускоренном темпе. Я как в детективном триллере. Жертва маньяка? Или серийного убийцы? Кто способен одурманить женщину уколом наркотика, а потом примотать цепью к железной кровати? Это точно не прекрасный принц. Теперь я узнала, что такое страх. Нет, не страх смерти, не осознанный страх происходящего. Я испытывала животный страх, как реакцию на опасность. Нечто такое, что заложено в генах. Оказывается, такой страх заставляет весь организм работать иначе. Не знаю, сколько процентов мозга задействовано у нас в повседневной жизни, об этом много десятилетий идут бесконечные споры, но, кажется, мой мозг активизировался на сто процентов.
Я стала животным, которое попало в западню и ищет из нее выход. Нет. Я не права. Животное да, оно искало бы выход. Я же превратилась в гроссмейстера, который просчитывает сотни возможных ходов. Итак. Исходные данные. Это был мужчина, лет сорока. Да, именно так. Лет на десять меня старше. Рост. Примерно 180 сантиметров. Телосложение среднее, сорок восьмого или пятидесятого размера. Похож на научного работника, преподавателя вуза или какого-нибудь врача. Аккуратный. С милой обаятельной улыбкой. Одет в черные брюки, голубую рубашку и синюю ветровку. Ничего примечательного. И этот непримечательный человек запер меня в подвале. Чтобы убить? Пытать? Или просто держать здесь долгие годы? Я покрылась испариной и услышала стук собственных зубов. Мне было жутко. Но я не переставала думать.
Сколько просмотрено сериалов о маньяках. Сколько прочитано новостей. И вот, когда сталкиваешься с чем-то подобным в жизни, то не знаешь, что делать. Хотя это и правильно. Я же не психиатр, не судмедэксперт, чтобы составлять профиль преступника. Но я женщина. А он мужчина. Он ненормальный. Я кажется пока в норме. Это дает мне преимущества. Надо соображать быстрее. Рано или поздно он придет. И тогда все зависит от моего первого слова, первого взгляда, первого выражения лица. Потом я смогу ошибаться. Но сейчас ошибка – это вход в ад. Это уравнение с тысячей неизвестных. Поэтому математически его решить нельзя. Есть только один правильный ответ на вопрос, что делать. И этот ответ можно найти только одним методом – «методом тыка». И куда тыкать, мне должна подсказать интуиция и интеллект.
Снова к исходным данным. Почему люди становятся маньяками? Издевательства со стороны родителей, сверстников, учителей. Несчастная любовь. Психическая болезнь. С этим можно справиться с помощью психологических приемов, уловок и прочих головоломных инструментов. Но есть те, кто убивает потому что хочет убивать. Пытает, потому что хочет пытать. И этому поведению нет объяснения. Раньше таких людей приговаривали к смертной казни. Теперь дают пожизненное. И что мне с этого? Я трачу время на ненужные размышления.
От чего оттолкнуться? Я не читала в новостях, что в городе или области находят женские трупы. Что это может значить? Рассмотрим самый худший вариант. Он серийный убийца, он ворует женщин, убивает, трупы прячет. Ни одного тела не нашли, поэтому на заявления родственников о пропаже тридцатилетних женщин мало кто реагирует. Решено. Он убийца и мучитель по призванию. Он не жертва. Он не мститель. Он любитель власти и крови. Крови и власти.
Кажется, меня осенило. От идеи, которая мне пришла в голову, захотелось глубоко вздохнуть, но цепи так сильно сжимали грудную клетку, что я испытала боль. Ладно. План. Жертва он или не жертва – неважно. Он убивает здесь и сейчас. В этом времени, в этой стране. По причине, которая возникла в его жизни. Ему сорок лет, может чуть больше или меньше. Если виноваты родители, то на вскидку еще плюс сорок лет. Отматываем восемьдесят лет назад и каким-то образом переносим его сознание в то время. Желательно еще в другую страну. То есть в место и время, где не существуют ни он, ни проблема, которая пробудила в нем чудовище. Да, но страну он должен выбрать сам. Итак, если сейчас 1938 год. Я не могу сказать, что без интернета знаю много бытовых подробностей о том времени. Меня смущает близость войны. Лучше подстраховаться и выбрать чуть раньше. Пусть это будет 1937 год. Ну, если мой расчет верен, то он сам и подкорректирует.
***
Глава 2
***
Я хотела продумывать план дальше. Но в двери закряхтел замок. Все. Это конец. Или начало. Чем бы это не было, я твердо знаю одно – такие люди чуют страх, они идут на него, они заводятся, они им питаются и живут. Поэтому мне разрешены любые эмоции, но я не должна бояться этого человека. Я закрыла глаза. Насколько могла расслабилась. И стала внушать себе, что на дворе 1937 год. Я услышала, как кто-то подошел к кровати, видимо, пододвинул табуретку, предварительно куда-то переставив свечку, и сел. Я слышала, как бьется его сердце. Я слышала, как он дышит. Чувствовала, что от него тонко пахнет парфюмом с нотами восточных пряностей. И понимала, что он меня изучает. Он провел рукой по моей щеке. Пришла пора идти ва-банк. Я открыла глаза.
– Милый! – Я попыталась сымитировать радостное удивление. – Ну наконец-то! Боже, как я соскучилась! Какой ты молодец, что забрал меня из этой кошмарной больницы! Да, я всегда знала, что ты меня любишь. Счастье мое! Ты снова меня спас. Как я тебе благодарна! – Выпалив все это истерическим речитативом, я дернулась, будто бы в желании его обнять, но охнула от сопротивления цепей. – О… Мой дорогой… Значит, я все еще не здорова? Да? Врачи сказали тебе, что я опасна? Для тебя или для себя? Впрочем, не важно. Все равно мы оба будем переживать. Да, ты молодец, что придумал эти цепи. Не отпускай меня, пожалуйста. Ты надежно их скрепил? Я не сбегу как в прошлый раз? Ах ладно… Дай мне посмотреть на тебя. Как я рада, как счастлива оказаться дома. Хотя я понимаю, что это другое место, не то, где мы жили до моей болезни. Можешь не объяснять. Я представляю, сколько денег ты потратил на мое лечение. Тебе все пришлось продать…
Я сделала паузу, чтобы наконец-то сосредоточиться и рассмотреть своего собеседника. Да, это был он, тот самый человек из паркинга. В черных брюках и голубой рубашке. Довольно обаятельный. У него была классическая стрижка, густые русые волосы. Глаза… Трудно сказать при таком освещении, но скорее всего серые. Он не улыбался. Его лицо не выражало ни удивления, ни агрессии. Он наблюдал. О чем он думал? Вряд ли он так сразу поверил в то, что я рехнулась. Но если он умственно развит, то ему в голову может закрасться мысль, что его наркотик вместе со стрессом, который я испытала, сбил какие-то настройки в моей голове. Я должна упорно отстаивать эту позицию. И всячески ее подкреплять. Раз он молчит, я продолжу. Видимо мне вообще придется много говорить. Но это несложно.