– Я принимаю твою клятву, – сказала она, прерывая поцелуй, и крепко обняла его. – И буду тебя ждать.
Ник помедлил, не желая ее выпускать, а потом разомкнул объятия, развернулся и вместе с Лару растворился на тропе в дыму.
Ригель тихонько заскулил, провожая Ника и Лару взглядом. Мари опустилась на колени рядом с подросшим щенком, обвила руками его черную шею и прижалась щекой к густому мягкому меху.
– Знаю, знаю. Я тоже волнуюсь. Но Ник прав. Если мы пойдем с ними, выйдет только хуже. И потом, мы должны вернуться к Зоре. Если ветер переменится, огонь может перекинуться на нашу территорию. А еще надо найти женщин с Фермерского острова. Им понадобится наша помощь. – Она снова крепко обняла пса и поцеловала его в лоб, прежде чем отпустить. – Пойдем, дружок.
* * *
Ник остановился, когда они с Лару шагнули в ручей недалеко от Города-на-Деревьях, – он узнал знакомые места, несмотря на то что лес был затянут черным дымом. Он оторвал от туники полосу ткани, тщательно пропитал ее водой и быстро ополоснул тело.
– Лару, полезай в воду. Хорошенько намочи шерсть. Если мы хотим бороться с огнем, важна будет любая мелочь.
Огромный пес послушно вошел в ручей и улегся в воду, оставив на поверхности только нос, глаза и кончики черных ушей.
– Молодец. Хороший, умный мальчик. Я люблю тебя, Лару. Я люблю тебя, – пробормотал Ник и с нежностью погладил Лару по голове.
Овчарка подняла на него глаза, и Ник почувствовал бремя возникшей между ними связи, когда от пса к нему потекли грусть, сожаление и чистая, безусловная любовь. Стоя в чистой воде, Ник опустился на колени рядом с Лару и заглянул в его умные янтарные глаза.
– Я тоже по нему скучаю. И всегда буду скучать.
Ник изо всех сил сопротивлялся отупляющему отчаянию. Всего несколько часов назад его гордый отец, Жрец Солнца и предводитель Древесного Племени, стоял рядом со своим спутником, альфой по имени Лару. Сол выступил против Тадеуса и Сирила, против предрассудков и невежества Племени, защитил Мари и потребовал освобождения Землеступов, которых его народ в течение многих поколений держал в рабстве.
Сол был отважен, мудр и делал то, что считал правильным. Не раздумывая ни секунды, он спас Мари ценой собственной жизни.
Ник знал, что будет возвращаться к этой сцене всю свою жизнь, вспоминая, как Тадеус вскидывает арбалет и целится в Мари, Сол толкает Мари в сторону и стрела, предназначенная ей, пронзает его сердце. А потом пламя пожирает причал, плавучие дома, тело его отца – и едва не пожирает Лару.
Ник нежно приподнял голову пса. На морде Лару уже проступили серебристые крапинки, но его тело оставалось мощным и крепким. Его густой мех лоснился здоровьем. Он только недавно достиг расцвета сил.
– Спасибо, что выбрал меня. Спасибо, что не умер вместе с отцом, – негромко сказал Ник.
Голос его дрожал, а по щекам медленно струились слезы. С самого детства он мечтал, как однажды какая-нибудь овчарка выберет его в спутники – сделает выбор, на который нельзя повлиять, который нельзя предсказать или изменить. В последние годы он надеялся, что его выберет один из щенков Лару, и даже какое-то время верил, что это будет Ригель.
Никогда, ни секунды за всю свою жизнь он не предполагал, что Лару переживет его неутомимого, пышущего здоровьем отца и выберет в спутники его, Ника.
– Я всю жизнь только и мечтал, чтобы меня выбрала овчарка. А теперь, когда это произошло, я готов отказаться от своей мечты – готов отдать все, лишь бы отец был жив.
Человек и пес склонили головы в едином порыве тоски и боли от потери. Из глубины отчаяния их вырвал Лару. Он резко поднялся, отряхнулся, выпрыгнул из воды на тропу, ведущую в Племя, и оглянулся на Ника, подкрепляя ободряющим лаем волну любви и утешения, которую он направил своему новому спутнику.
Ник уставился Лару в глаза и увидел в них будущее – будущее, рожденное из пепла старой жизни, навсегда оставшейся в прошлом; это будущее засияло бы ярче солнца, которому служил его отец, если бы он, Ник, нашел в себе силы подняться и собрать из обломков своего разрушенного мира новый.
Он вспомнил твердый взгляд серых глаз Мари и понял, что обязан найти в себе силы. Ради отца и Лару, ради Мари и Ригеля – даже ради себя самого Ник обязан был найти в себе силы.
Мысленно он пообещал себе и своему спутнику: «Мне хватит сил!».
– Ну, пошли!
Ник обернул вокруг шеи мокрый лоскут ткани, завязав его так, чтобы в случае необходимости прикрыть нос и рот, и поспешил за овчаркой.
Уверенной трусцой они двинулись дальше. Ветер поднялся снова, донося до них дразнящие раскаты далекого грома. На очередном подъеме тропы Лару остановился и подождал, пока Ник его догонит. Они постояли немного, переводя дух. И тут ветер зловеще завыл и переменился.
Когда дым отнесло в сторону, Ник почувствовал облегчение. Они с Лару жадно глотали прохладный, чистый воздух до тех пор, пока остатки дыма не развеялись, открывая их глазам полыхающий среди деревьев город. Дыхание замерло у Ника в горле. Вся северная часть их дома была объята пламенем. Он увидел, что его соплеменники повалили несколько самых больших и старых деревьев, на которых размещались с любовью обустроенные гнезда, чтобы лишить наступающий огонь пищи. Кажется, это сработало – особенно когда ветер переменился, унося огонь прочь от сердца города.
Но Племя уже успело заплатить страшную цену.
– Нет, – прохрипел Ник. – Нет, – повторил он и в отчаянии упал на колени, глотая бессильные слезы и глядя, как пламя пожирает его народ и место, которое служило ему домом всю его жизнь.
Лару прижался к нему. Ник обхватил пса рукой, и от ощущения близости спутника, от его силы и любви ему стало немного легче.
– Я должен остановить огонь, Лару. Не знаю, как, но я должен это сделать.
Лару грустно заскулил, но тут же собрался, решительно гавкнул и, вывернувшись из объятий Ника, сделал несколько шагов по тропе, после чего обернулся и выжидающе уставился на своего спутника.
– Ты прав, здоровяк. Хватит рассиживаться, пора за дело.
Они с Лару бросились вперед. Через пару минут они встретили напуганных и перепачканных сажей Псобратьев, бегущих от огня. В глаза Нику бросились ожоги, синяки и открытые раны. Люди брели вперед с таким отсутствующим видом, словно их души остались в полыхающем за спиной городе.
– Ник! Боже, Ник. Ты жив!
От группы, пошатываясь, отделилась женщина. Он машинально поддержал ее за локоть, хотя не узнал ее лица, измазанного сажей и потом, пока овчарка у ее ног не поприветствовала Лару.
– Шена! Вы с Капитаном живы! Ты видела О’Брайена? С ним все хорошо?
– Когда я видела его в последний раз, он был жив, – кивнула Шена, пытаясь перевести дыхание. Мимо них медленно, словно погруженные в кошмарный сон, брели их соплеменники. – Но он вернулся в город. – Она слабо махнула рукой на пылающий лес. – Он сказал, что слышал, как плачут щенята Фалы. Он сказал, что… что он их спасет. – Она всхлипнула. – Как он вздумал их спасать? Разве в таком аду можно уцелеть?!
Ник схватил ее за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.
– Шена, дыши глубже. Успокойся. Сейчас же. Ты нужна этим людям.
Шена дрожащей рукой стерла со своего грязного лица пот, слезы и сажу.
– Ладно. Да… Ты прав. – Она неуверенно кивнула и ухватилась за Ника, как за спасительную соломинку. – Что мне делать?
– Вы идете в правильном направлении. Продолжайте двигаться к Каналу. Если ветер снова переменится, то загорится весь лес. Канал – ваша единственная надежда.
– Но многие ранены. Рядом с Каналом нет никаких припасов. Как я могу им помочь? Ник, по-моему, все целители погибли. Они отказались покидать лежачих больных в лазарете. Я слышала их крики. Наверное, я до конца жизни буду слышать их крики.
Ник встряхнул Шену за плечи.
– Прекрати! Не думай об этом. На платформе для дозорных – той, что рядом с Каналом – есть запас провианта, ты прекрасно об этом знаешь. Идите туда. Если целители мертвы, нам придется взять на себя их работу.