Алана махнул рукой и сказал так:
— Эл, это долгий разговор. Давайте поужинаем, а потом я всё объясню подробно, — и, обращаясь ко мне, добавил, — Адель, радость моя, не бойся. Мы ещё поживём.
Истерзанный Симон лежал под камнем и думал о том, какой же он дурак. Надо было так попасть! Причём сделал всё сам, своими руками. Впервые в жизни в его хитроумную голову забрела мысль, что образование ему бы не помешало. Одно дело на глазок прикинуть, а другое — точный расчёт. Посчитал бы — теперь бы не валялся, выброшенный, как старая ветошь. Сил нет никаких и спина печёт просто зверски.
Он пришёл в сознание как раз тогда, когда Хольгер мазал его спину от ожогов, и прекрасно слышал разговоры у себя над головой. Но ума хватило ничем не проявить своего присутствия, а гремонец, кажется, даже не заметил, что пациент очухался. Надежды на то, что его пожалеют, у Симона не было. Наоборот. С Дейдры сталось бы добить гада, если бы она заметила, что он пришёл в себя. Зато мужчины проявили гуманизм, Хольгер, вон, даже мазью намазал и воды во фляжку налил.
Но тащить его обратно в лагерь не захотел никто, да ведьма и не дала бы. Бросили там же, где нашли: под валуном около стенки из драконьего камня. Эта гадость даже на расстоянии за несколько часов должна была выпить из Симона все силы и упокоить на том самом месте, где он лежал.
Эх! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — подумал Симон. Как бы ни было тяжело и больно, но, если хочешь выжить, надо двигаться. Подняться на ноги не удалось, но встать на четвереньки он сумел. Приладил флягу к поясу, засунул в карман банку с мазью от ожогов, возблагодарил Добрую мать и пополз прочь от зловещей стенки.
Примерно через две лиги он остановился, чтобы подумать. От штанин его брюк остались жалкие лохмотья, острые камни расцарапали колени в кровь, спина продолжала демонски печь, но зато в голове прояснилось. Он чувствовал, как тяжкое, давящее влияние драконьего камня уменьшается. Осталось решить, куда ползти. Или, может быть, удастся встать на ноги и идти дальше по-человечески? Сапоги-то, в отличие от штанов, целёшеньки.
После непродолжительного отдыха ему действительно удалось встать. Конечно, слабость никуда не делась, Симона качало как деревце на ветру, но зато теперь он мог больше не имитировать раненую собаку, а передвигаться привычным способом. Заодно и обзор стал шире. Он увидел, что на старом месте лагеря больше нет: маги снялись с места и двинулись к горам на востоке. Это подсказало отщепенцу очевидное решение: идти вслед за командой, но на некотором расстоянии. Одному ему дорога в царство духов, а эти умники наверняка что-то знают. Рано или поздно выведут к людям.
— Давай с самого начала, — потребовала Дейдра, — с ловушки для дракона. О чём речь? Кто мог выставить на него ловушку?
— Демоны, конечно, — устало и как-то грустно произнёс Алан, — их единственные соперники.
Он понял, что сейчас придётся прочитать лекцию, потому что при слове «демоны» ребята на него уставились как на сумасшедшего. Одна Адель глядела со спокойным удивлением и то скорее потому, что ответ вышел для неё неожиданным. Кажется, после путешествия под землёй её уже ничем было не взять.
— Демоны? — произнесла наконец ведьма, — Какие такие демоны? Наши предки? Ты их имеешь в виду?
— Не совсем, — Алан мялся, не зная, с чего начать объяснения, — Видишь ли, ремольские ведьмы — потомки тех демонов, что жили близ ремольской впадины, у вулкана Каруан. Они чем-то отличались от тех, кто жил на стыке Драконьих гор и Драконьего же хребта в стране вулканов, где у них был даже целый город — Огир. Про ваших предков известно многое, а вот про демонов из Огира почти ничего. Не могу точно сказать, в чём была разница, сам не знаю. Видишь ли, прежде чем меня послали с вами в долину Ласерн, я как раз собирался в экспедицию по поиску того самого Огира. Но, как вы знаете, учителям не отказывают.
— Да уж, — бросила Дейдра, — не отказывают, но от некоторых учителей стоит держаться подальше. Так что там с демонами и экспедицией, я не поняла?
Алан расстелил на земле тончайший шёлковый платок, на котором была изображена зачарованная карта континента, придавил углы камешками и поманил всех поближе.
Все расположились вокруг карты, чтобы удобно было слушать и следить за объяснениями Алана. Каждый подложил под себя что придётся, а сам уважаемый лектор устроился на покрытом собственной курткой камне. Ткнул тонкой, неизвестно откуда взявшейся палочкой в самую середину Драконьих гор и сообщил:
— Мы где-то здесь. Сейчас покажу поближе.
Пара никому из присутствующих не знакомых пассов и то место, в которое тыкал Алан, вдруг приблизилось, стало крупнее, а остальная карта как бы подвинулась, сжалась.
— Обалдеть, — прошептал Элиастен, — даже не мечтал, что увижу такое. Это ведь не просто платочек, а древний артефакт эльфов, я правильно понял?
— Жалкая копия, — вздохнул Алан, — к сожалению, неполная. Оригинал остался в хранилище Валариэтана. А так ты прав, исходную карту создали твои соотечественники и привязали её к миру, который они знали. Меняется мир — меняется и его изображение. Одна беда: совершенно не учитывается деятельность человека. Так что городов и мелких селений мы тут не найдём, только реки и горы.
Такие подробности потомку эльфов показались незначительными, его волновало другое.
— Эта карта считалась утерянной со времён исхода эльфов. Её искали и не нашли, а она, выходит, преспокойно себе лежала в хранилище у человеческих магов? Ну-ну. А как им удалось создать копию?