В какой-то миг из кабинета на ровный гул голосов вынырнул Белянский, хмуро оглядел рассевшуюся толпу мужчин и, не повышая голоса, сказал:
— Как я погляжу, у вас уйма свободного времени? Так я мигом вам дело найду.
Мой зрительный зал как ветром сдуло всего через пару секунд. Парочка особо резвых смоталась прямо с чашками в руках, но я не стала орать им вслед. Проследив, как за последним жандармом закрылась дверь, шеф вновь скрылся в кабинете, так и не взглянув на меня.
Я снова закопалась в папках и прозевала момент, когда за окном начало темнеть. За все это время шеф из кабинета ни разу не вышел, но это и неудивительно — удобства все под боком, а еду можно и через портал в кабинет доставить. Кстати о еде…
Прижав ладонь к животу, я поморщилась и поднялась. Нельзя, нельзя забывать о себе. Рабочее рвение — это прекрасно, но мне за него вряд ли хотя бы спасибо скажут.
Убрав чашки и вытерев столик в зоне для посетителей, я собрала с пола папки, стараясь соблюдать последовательность, и перенесла их в угол за свой стол, где они бы никому не помешали в мое отсутствие. Папок было еще очень и очень много, я разобрала едва ли десятую часть всех дел, но ровный рядок на верхней полке стеллажа безмерно радовал. Если продолжать в том же темпе, то за пару-тройку дней я наведу порядок и мне будет не стыдно перед посетителями.
Я все оттягивала и оттягивала момент, но, в конце концов, собралась с духом, тихо постучала и заглянула в кабинет. Мой рабочий день закончился еще два часа назад, но просто молча уйти…
В кабинете царил тот же перманентный кавардак, который я видела утром, разве что папок на столе начальника стало чуть поменьше, а освободившееся место заняла большая настольная лампа. Сам рейян Белянский с хмурым выражением лица что-то быстро писал, то и дело сверяясь с какими-то клочками бумаги.
— Рейян Белянский! — позвала я.
Начальник даже не дрогнул.
— Шеф!
Старший следователь невразумительно что-то промычал.
— Мой рабочий день закончен, — сказала я, решив, что это мычание вполне можно засчитать в качестве ответа. — Если я вам больше не нужна, я иду домой.
Белянский и на этот раз не оторвался от бумаг, даже не взглянул на меня, и я, посчитав свой долг исполненным, тихо прикрыла дверь.
Отряхнув жакетик, пригладив появившиеся за день складочки на юбке и протерев пальцем браслетик работника управления, я с улыбкой подхватила свой ридикюль и легкой походкой вышла из приемной. По коридору шла с улыбкой, по лестнице неслась легкой длинноногой газелью и лишь в холле чуть притормозила, чтобы пожелать спокойной смены уже другому работнику охраны. Все с той же довольной улыбкой я покинула здание и, напевая себе под нос, спустилась по ступенькам, краем глаза замечая взгляды столпившихся на углу жандармов.
И лишь отойдя на пару кварталов, я перестала улыбаться, а плечи сами собой чуть поникли.
— Уф, Элка, — выдохнула я едва слышно, — ты справилась. Дальше будет проще. Ведь так?
Новое утро началось для меня с аромата нежных сырных слоек, купленных по дороге на работу, и запахов трав, на покупку которых я потратила весь предыдущий вечер. С упоительной тяжести солидного брикета чая, завернутого в несколько слоев бумаги и бережно запертого в жестяной плоской коробке. С бульканья молока в стеклянной бутылке и мыслей о скором завтраке.
В кафе я не забежала, проспала, но по пути на работу успела перехватить все то, что должно было компенсировать мне вчерашнее блуждание по окрестностям. Рядом с моим Лиловым переулком я обнаружила две вполне приличные булочные. Я попала в них перед закрытием, но успела купить себе по паре разных плюшек, чтобы дома оценить качество предлагаемой продукции. Нашлась и бакалея, работавшая до поздней ночи, но там я могла добыть разве что крупы, сухофрукты, орехи и чуть вялую дыньку. А вот мясных лавок обнаружилось целых три! Маги значительно упростили работникам ножа и топора жизнь, а гномы с их особыми холодильными установками упрочили ситуацию, так что даже среди ночи я смогла купить свежую вырезку и отменный кусок копченой свиной ноги, которую для меня тут же напластали тончайшими ломтиками.
Хотелось на все наплевать и нестись домой, но я погуляла еще и была вознаграждена, обнаружив крошечный угловой магазинчик с неприметной вывеской. Облупленная зеленая краска на двери и рамах витрин, мутноватые стекла и два больших круглых горшка с красной геранью у входа — так встретила меня маленькая уютная лавочка, где не было ничего случайного.
Там не теснились на полках многочисленные баночки и коробочки с яркими этикетками, не торчали тут и там завлекательные плакаты с рекламой, на которой белозубые красотки радостно сжимали в руке чашку с эмблемой известной марки. Но там половину пространства занимали плотно набитые двадцатикилограммовые мешки с кофе, а полки ломились от стянутых бечевкой плоских круглых блинов чая. В крупных стеклянных банках, скрытых за занавеской, поблескивало что-то еще, но меня интересовал именно чай.
За высоким столом-прилавком, собранным из отполированных за многие годы поддонов, восседал сухонький старичок в круглых очочках. Он внимательно следил за тем, как легкий парок вьется над широким приплюснутым чайничком, и не обратил на меня внимания.