— Обещаю, что с гостями за обедом буду мила и любезна, — пообещала я, и не думая останавливаться. — Я спать, или настроение у меня будет как у самки нарра.
— Риналлия, не смей ругаться!
— Хорошо, самки богомола, — с намёком произнесла я. Прошлого жениха, старше меня на сто тридцать лет, я отпугнула тем, что изъявляла слишком сильное желание поскорее выйти замуж за мужчину постарше, чтобы вскорости стать молодой вдовой.
«К моим светлым волосам идеально подойдёт чёрный цвет!» — мечтательно говорила я, старательно хлопая ресницами. Видимо, он понял, что не сможет исполнить мою мечту, и быстро ретировался с горизонта.
Остановить меня больше не пытались, и, откусывая большой кусок запеканки, взятый прямо руками, счастливая я поспешила к себе обратно в спальню. Спать всё ещё хотелось даже сильнее, чем есть, и я надеялась смести всё до крошки, пока иду.
Многочисленные путешествия приучили меня жить проще. Еда с костра нравится мне не меньше, чем изысканные блюда нашего повара. И уже не смущает отсутствие нужной вилки, случалось, в дороге столовых приборов вообще не было. Это же не повод оставаться голодной?
Пусть мама и жалуется, что мои манеры испортились, но я давно привыкла руководствоваться здравым смыслом, а не фанатично следовать правилам. Они порой так смешны. Воспитанным девушкам, например, демонстрировать хороший аппетит за столом постыдно.
Я невольно улыбнулась, вспомнив, как однажды избавилась от очередного кандидата в женихи, даже не заметив этого. Мама предупредила, что у нас будут гости, но я настолько увлеклась в лаборатории, что потеряла счёт времени, работая над новым ароматом. Только ей лично удалось вытащить меня оттуда, на посылаемых слуг я не обращала внимания. Переоделась в подготовленное платье, спустилась к гостям, всё ещё рассеянно размышляя над формулой, гадая, какого же компонента не хватает, чтобы сделать его неповторимым. И лишь за столом вспомнила, что за целый день так ничего и не ела.
Ха-ха-ха! Из упрёков родной матери потом поняла, что очередной жених пришёл в ужас от того, сколько я ем, и поспешил откланяться. Наверное, испугался не прокормить. Их род испытывал финансовые трудности, которые они планировали поправить удачной женитьбой. Не сложилось.
С успехом расправившись с едой, я отряхнула с рук крошки и поставила пустое блюдо на столик. Запила всё это водой из графина и рухнула прямо в платье на кровать, обняв подушку. А теперь спа-а-ать!
Ещё одним полезным приобретённым навыком было умение спать, пока есть такая возможность. В последнее время темп моей жизни стал таким, что сон я считала роскошью. Но не жаловалась. Несмотря на ворчание родных, лично меня всё устраивало. Усталость позволяла заглушить тоску в сердце и не вспоминать…
***
Палуба ушла из-под ног. Корабль ринулся вниз, и, казалось, его вот-вот поглотят бушующие волны. Но «Морской демон» оправдал своё название и вновь вознёсся на гребень следующей волны, чтобы опять ринуться в бездну.
Блеск молний, ветер с морскими брызгами в лицо, а я хохочу, как никогда чувствуя себя живой и свободной. Ничего не боюсь! Руки на штурвале, и их крепко сжимает Рейн, стоящий за моей спиной.
Стихия беснуется, и дух захватывает от нашего с ней противоборства. Со стихией мощь первозданной природы, а у нас — вера в свои силы, опыт и уверенность, что мы победим. И буря постепенно утихает, выпуская из своих объятий корабль во всё ещё недовольно ворчащие волны.
Рейн передаёт управление и утаскивает меня в свою каюту, где мы бросаемся друг другу в объятия с не меньшей силой, чем ещё недавно наш корабль в бурю. И простыни плавятся от нашей страсти. Теперь я кричу от наслаждения, срывая голос. Для меня нет большего счастья, чем принадлежать ему.
— Свет души моей, — с нежностью шепчет Рейн, перебирая пряди моих волос.
А я лежу усталая, на коже высыхают бисеринки пота, и чувствую такое счастье, от которого щемит сердце.
— Рейн, останови время. Я хочу остаться в этом мгновении, — прошу его. — Ты же колдун, ты всё можешь.
Он ничего не отвечает, но переворачивает меня и склоняется к губам. Его иссиня-чёрные волосы укрывают меня плащом от всего мира, смешиваясь с моими серебристо-белыми. И я вижу лишь сапфировые глаза, которые светятся собственным светом.
— Мой лунный свет, для меня нет ничего более желанного на свете.
— Тогда почему я слышу «но»?