В тот день дремлющее сердце Хейхолта было наполнено необычной суетой. В пустынных коридорах и заросших плющом двориках, в кельях монахов и сырых, темных покоях обитатели замка перешептывались и таращили глаза. Судомойки обменивались многозначительными взглядами в полной чада кухне. Приглушенный гул многих голосов раздавался во всех закоулках замка.
Если судить по атмосфере душного ожидания, это мог быть первый день весны, но огромный календарь, затерянный в комнате доктора Моргенса, утверждал иное — на дворе был новандер. Осень стояла у двери, к которой, ковыляя, приближалась зима.
Но вовсе не предстоящее наступление зимы давало пищу разговорам в Хейхолте. Мысли слуг и придворных занимала одна из комнат замка — тронный зал.
Три долгих года ее двери были закрыты по приказу короля, и тяжелые занавеси не пропускали луча света через разноцветные окна. Даже слугам-уборщикам было запрещено переступать ее порог, что причиняло главной горничной неимоверные страдания. Три лета и три зимы она оставалась неприкосновенной, но с сегодняшнего дня не пустовала больше, и весь замок гудел слухами.
По правде говоря, был один человек в Хейхолте, чье внимание не было сосредоточено на возвращении короля. Одна пчела в улье, чья песенка не совпадала с тоном общей песни роя. Он сидел в глубине сада, в закутке между красной стеной часовни и безлистой стороной куста-льва и надеялся, что его не скоро хватятся. Для него этот день до сих пор складывался неудачно. Все женщины были заняты, ни у одной не хватало времени отвечать на его вопросы, завтрак запоздал и остыл, к тому же как всегда ему давали массу беспорядочных распоряжений, но никого не интересовало, что он думает по этому поводу.
Все это, подумал он ворчливо, можно было предвидеть.
Если бы не случайная встреча с восхитительным огромным жуком, который столкнулся с ним, гуляя по саду, самодовольный, как всякий преуспевающий горожанин, — день прошел бы совсем бездарно.
Прутиком он расширил узенькую дорожку, процарапанную в темной, холодной земле у стены, но пленник не шевельнулся. Жук не сдвинулся с места даже после того, как его пощекотали.
— Саймон! Где, во имя всего святого, ты был?
Прутик выпал из его онемевших пальцев. Он обернулся, чтобы посмотреть на силуэт говорившего.
— Нигде… — начал было Саймон, но едва он открыл рот, два костлявых пальца схватили его за ухо и так резко подняли на ноги, что он вскрикнул от боли.
— Это что за новости? Нигде… Юный лежебока! — главная горничная Рейчел, по прозвищу Дракон, рявкнула ему в лицо. Ей вряд ли удалось бы достичь такого эффекта, если бы она не приподнялась на цыпочки, а мальчик не привык сутулиться — главная горничная почти на целый фут уступала Саймону в росте.
— Простите, мэм, — бормотал Саймон, с грустью наблюдая, как жук ползет по направлению к трещине в стене и свободе.
— «Простите» — это я уже слышала, — прорычала Рейчел, — все в этом доме заняты делом, кроме тебя! Мало того, я еще должна тратить свое драгоценное время на розыски дрянного мальчишки. Ты несносный бездельник, Саймон!
Мальчик, выглядевший на редкость нескладно и уныло в свои долговязые четырнадцать лет, ничего не отвечал. Рейчел неодобрительно уставилась на него.
Вполне достаточно, думала она, рыжей шевелюры и веснушек, а уж когда этот ребенок вот так скашивает глаза и хмурится, он выглядит прямо полоумным.
Саймон, в свою очередь, смотрел на гневную Рейчел. Она дрожала, от холода или от злости, Саймон не знал, да это и не имело значения, а просто заставляло его чувствовать себя еще хуже. Он согнулся крючком, уставившись на свои ноги.
— Теперь отправляйся за мной. Видит Бог, в замке хватает работы, чтобы ты не сидел без дела, лоботряс. Ты что, не знаешь, что король поднялся сегодня с постели? Что он вышел в тронный зал? Может быть, ты оглох или ослеп? — Она схватила его за руку и, переваливаясь как утка, потащила через сад.
— Король? Король Джон? — удивленно спросил Саймон.
— Нет. Король Камень-На-Дороге. Король Пень-У-Опушки. Конечно король Джон.
— Рейчел замедлила шаг, чтобы убрать выбившуюся из-под чепца прядь легких стальных волос. Ее рука дрожала. — Ты счастлив, я полагаю? Я была так взбешена твоим поведением, что позволила себе непочтительность с именем нашего старого доброго короля Джона. А он ведь больной и все такое. — Она громко засопела и с силой ткнула Саймона в бок. — Ступай! — И пошла вперед.
Ее пленник плелся следом.